– Нацеди-ка мне еще, Тамара!

На что корова отвечает ему голосом Левитана:

– Товарищи студенты, спускайтесь в вестибюль первого этажа!..

Вероятно, во время сна Сологуб превратился в Вия, потому что ему с трудом удалось поднять свои веки. В комнате пахло гарью. Заворочались и остальные. Кто-то встал и открыл дверь. Из коридора ввалился клуб дыма и принялся выкалывать всем глаза.

– Все-таки мы пьем не в стельку, не в доску и не как-нибудь еще, а именно в дымину! – философски заметил студент Зубреньков.

А комендант (в экстремальной ситуации у него прорезался голос) продолжал орать в мегафон из глубины коридора:

– Без паники! Не хватайте вещи подряд. Возьмите самое необходимое: деньги, документы… Спускайтесь на первый этаж.

Ну, спустились. А через четверть часа выяснилось, что это никакой не пожар, а студент Геростратов бросил дымовую шашку.

Так начался торжественный день университетского юбилея. Праздник продолжался.

Пять человек гуськом, вереницей, в колонну по одному, в ногу бодро шли по лесной дороге.

Левая рука каждого протянулась вперед, покоясь ладонью на плече впередиидущего. Только ошуя самого впередиидущего сникла градусов на шестьдесят и сжимала не плечо, а сучковатую палку, шаря ей по земле, как миноискателем. Опасались путники мин, которые корчила им на каждом шагу земля – одну страшней другой. Закрывали на мины глаза они, удачно минуя мины с помощью палки.

Все тут были мужчинами. Все молчали. Иногда то один, то другой, задумавшись о чем-то своем, вскрикивал: «Нэхай!» А лесное эхо повторяло, перевирая гласные и ударенье. И выходило удивительно: «На х…й!» Ой, сдается, глуховатым было это эхо. А быть может, одичало до крайней степени цинизма. Поживи-ка в лесу!.. И чего злиться? Но нервничали скованные одной цепью. Особенно первый.

– Хулиган! Матерщинник! – лаял он, потрясая сучковатым миноискателем. – Язык тебе вырвать, кастрировать, как долбаного переводчика!

– Глухой! – летел упрек в чащу.

– Слепой! – доносился оттуда издевательский перевод.

– Да вы никак слепые? – радостно спросил догнавший путников молодой лоботряс.

– Мы не слепые. Мы осторожные, – строго ответил за всех первый. Здесь, где все были звеньями одной цепи, каждый отвечал за всех. Цепь говорила голосом того или другого.

– А почему тогда вы смотрите мимо меня? – любопытствовал лоботряс.

– Потому что ты для нас пустое место.

– Ну, хорошо. А что для вас не пустое? Что вы видите вокруг?

– Мы видим дыханье леса, голоса Галактики. Вокруг, как камыш, шумит Вселенная.

– А какого цвета Вселенная?

– Черного, малыш, черного.

– А вот и нет! Вот я и расколол вас! Сейчас день, и небо голубое.

– Ты близорук, если не сказать большего. Ты слеп, как пробка. Солнце ослепило тебя и тебе подобных. Вы живете со световой повязкой на глазах. Так, находящийся под фонарем видит только то, что у него под ногами, что освещено. Вы не видите дальше собственного носа. А когда – вот забавно! – когда милосердная ночь снимает вам вашу слепоту, вы тут же засыпаете, вы предпочитаете спать. О, световая простота! Суета замкнутого мирка.

– Послушай, паренек, – продолжала цепь, – если хочешь прозреть, выколи себе глаза и иди с нами. Наши глаза открыты космосу. Одной ногою мы ступаем по Млечному Пути. И вечность с нами на ты.

– Да вы, я вижу, не только слепые, но и сумасшедшие! – воскликнул лоботряс. – Надо вас выводить. Не отставайте. Я выведу вас к ближайшему населенному пункту. Пунктик называется Светлое Будущее.

– Куда ты нас можешь привести? Что ты видишь? Ты даже не видишь, что будет с тобой через пять минут, что будет с тобой завтра.