Стриж припомнил руины замков и крепостей, которые видел во время путешествия по диким землям.

– Догадывался, но от подробностей не откажусь.

– Чем дальше в прошлое, тем туманней история, но у нас принято считать, что очень давно, когда Проклятые закрыли пути в мир Древних, мы с ними сражались. Сейчас, после всего, что мы узнали, я полагаю, что воевали мы с самими эльфами, вслед за тем, как они оказались отрезаны от родного мира. Кто кого предал и что послужило причиной, сейчас не важно. Имеет значение лишь то, что в те времена было уничтожено немало замков, под руинами которых остались родовые артефакты. Но воспользоваться ими попросту некому, – все, чью кровь он мог признать, были мертвы.

– Если Даран вдруг станет хозяином одного из таких – это вызовет много вопросов, на которые будет сложно ответить, – резонно заметила Миа.

– Всё верно, – согласилась Райна. – Потому нам нужен один из тех артефактов, что был потерян в ближайшие лет сто. Тогда можно будет объявить, что мать Дарана на самом деле была нагулянной на стороне дочерью или внучкой кого-то из последних инициированных того рода.

Усмехнувшись, она добавила:

– Хоть раз в жизни Дару сыграет на руку то, что он – бастард от рубежницы, чьим низким происхождением никто особенно и не интересовался.

– У судьбы есть чувство юмора, – согласилась Миа. – Но если эльфы уже давно не представляют опасности для империи, как были потеряны кланы в последнюю сотню лет?

– Демоны, внутренние распри, жадные соседи, – со злой усмешкой сказала Райна. – И понятия не имею что страшнее.

Ни Миа, ни Лёха тоже не имели понятия. И даже Белочка промолчала, очевидно, не уверенная, кто же ведёт в этой гонке жестокости.

Капсула просигнализировала о завершении лечения, крышка поднялась, и Даран, опершись рукой о её борт, осторожно сел.

Стриж подошёл, протянул ему чистую одежду и напомнил:

– Не спеши. Нужно наложить повязку и мешочек с кровью.

Эту небольшую хитрость он вспомнил из документального фильма о спецэффектах, которыми пользовались киношники до эпохи компьютерной графики. Актерам под одежду прятали мешочки с кровью или краской, а в нужный момент протыкали его, к примеру, затупленной шпагой, имитируя ранение.

Порождать лишние разговоры из-за мгновенно исцеляющегося Дарана никто не хотел, так что капитана исправно бинтовали в местах травм, полученных во время дуэлей. А чтобы создалось впечатление, что в процессе ходьбы или боя свежая рана на ноге открылась, под перевязочный материал помещали рыбий пузырь, наполненный свиной кровью.

Когда он лопался, ткань пропитывалась алым на радость жадно глядящим зрителям. Ну а легенды о стойкости и живучести Дарана только на пользу и ему, и клану.

– Жаль, что этот артефакт нужно держать в тайне, – натягивая рубаху, тихо сказал капитан. – Он мог бы спасти много жизней.

– Может, когда-нибудь и спасёт, – пожала плечами Райна, украдкой наблюдая за ним. – Но сейчас он способен убить всех нас, если тайну не удастся сохранить. Вспомни, что сделал Гарм ради обладания нашим артефактом и сокровищами, что скрыты в крепости Древних.

– Помню, – глухо просипел Даран, пряча клокочущий гнев.

– А мы позаботимся о том, чтобы и старый Змей вспомнил об этом перед смертью, – со злым оскалом пообещал Стриж.

Следующего соперника Даран, как и обещал, убил показательно-унизительно, отбив охоту сражаться практически у всех. Большая часть дуэлянтов решила, что лучшим выходом будет принести извинения ему и Райне, а Лауре – серебро в казну.

Осталось всего пятеро то ли самых упорных, то ли самых храбрых, то ли самых тупых Кречетов, не пожелавших идти на попятный. Смерть каждого Даран превратил в грязное, лишённое всякого благородства и романтики, но крайне поучительное зрелище.