Глаз огонь не может не привлечь –
Наслаждаться можно бесконечно…
А потом в золе картошку печь,
Снова разговаривать о вечном.
Если же почувствуешь печаль –
Ночью чувства сказочно остры, –
Глянь с холма в синеющую даль.
А в дали – костры, костры, костры…
* * *
Не насмешками, не угрозами,
Не снежком и не злым смешком –
Путь его был усыпан розами,
А идти пришлось босиком.
И, с судьбой никогда не спорящий,
Он спокойно пошёл вперед,
Только вот почему-то морщился
Небу полуоткрытый рот.
Да, конечно, спокойней было бы
Выступать позади толпы –
Пусть немного побольше пыли, но
Не язвили бы так шипы.
Лепестки же ласкали бархатно,
Выпуская из пор нектар.
Под стопой розы тихо ахали,
Открывая данайский дар.
Хоть глаза улыбались ясные,
Ноги – у концевых столпов –
То ли от лепестков стали красные,
То ли, что верней, от шипов.
* * *
Собака в трансе на теплолюке,
Глаза – в пространстве пустой разлуки.
Она рассталась с своею стаей:
Как ни старалась, а все ж отстала.
Тепла хотела совсем немного
Пустилась смело она в дорогу,
Не рассчитала, что силы мало,
Она упала и вот – отстала.
Собака точно пустила сопли
И хорошо, что хоть люк есть тёплый.
Другие скачут в кромешной скачке,
Кто люди, значит, а кто – собачки.
Грызут, кусают, визжат и лижут,
Кто в нашей стае – тех не обижу,
А прочим – коготь, а прочим – зубы:
Меня не трогать! Я очень грубый.
Уйду я в стаю и не устану,
Хвостом виляю – лижите рану.
Но это сказки – нет рядом стаи.
Закройтесь, глазки – вы так устали.
Сейчас завою: не жизнь, а мука,
А подо мною нет даже люка.
* * *
Если кактусом врезать по морде –
Обломаются мигом иголки,
Они непозволительно ломки.
А царапины – это как орден.
На прощанье, или как прощение,
Если вам залепили пощечину,
Не страдайте от этого очень уж:
Лучше станет кровообращение.
Если от коготков маникюренных
Вдвое ваша улыбка усилилась,
То считайте, что вовсе не били вас –
Культиватором окультурили.
Если же на распаханной роже
Даже жалкий не вырос румянец –
Значит, пахари даром старались
И ничто вам уже не поможет…
* * *
Моей мечтой хрустальной ты была –
Отпил немного из того бокала.
Потом осколки тонкого стекла
Ты в сердце мне безжалостно вонзала.
Стеклянным ёжиком бежит оно
По хрусталём усыпанной дорожке
К тому, к чему стремиться не должно,
И режет в кровь свои босые ножки.
Хрусталь не красят, люди говорят,
Но это просто так, непроизвольно…
И день за днём, и много лет подряд.
И так привычно, что почти не больно.
* * *
На прилавке солнечном лежали
Розовые трупики цветов.
Мне до боли в сердце было жаль их –
Нечто, превращенное в ничто.
Всё старались сохраниться свеже,
Напрягать стремились лепестки…
Им казалось, что пока всё те же,
Но тепла не жаждали руки.
Их прохлада дольше б сохранила,
Соки пропитали бы земли…
Но рвала безжалостная сила
И сопротивляться не могли.
Их теперь меняют на бумажки,
Ожидает только тлен и прах…
Остальное всё уже не важно:
Не увидеть завтра им утра.
* * *
Нет никого, достойного Любви –
Одни за свой семейный быт боятся,
Другим бы только чтобы поиграться –
Ну до унынья неприглядный вид!
Нет никого, достойного Любви –
Привычка всё сожрала без остатка,
Вот верный страж закона и порядка –
Привычка у людей сидит в крови.
Нет никого, достойного Любви,
Останется лишь слабнущая Память –
Свидетельница сбывшегося с нами,
А Память очень трудно оживить.
Нет никого, достойного Любви –
И Жизнь опять пуста и бесконечна,
Ежеминутна, но отнюдь не вечна:
Ту пустоту – попробуй улови.
Нет никого, достойного Любви –
Пусть даже сердце изнутри взорвётся,
Вокруг никто-никто не шелохнётся
И хочешь – рви, а можешь – и не рви…
Нет никого, достойного Любви…