– Эйсон, граф Эрегарский, граф Вартегский, – ответил я. – Моя дуэль следующая, с секундантом этого вашего Хамала, Дубренагом.

– Граф Эрегарский – мой зять, – коротко сказал герцог Картан, чтобы канцлер и не подумал воспринимать мои слова несерьезно.

– Что же, это тоже серьезные обвинения, – сказал Боркенд.

– Пусть Хамал даст божественную клятву, что он не знал о нападении на него! – внезапно вмешался еще один человек, которого я сразу же узнал. Тот самый герцог Тайлеб, что вчера хлопотал за своего сына, Дубренага. Похоже, он стремится доказать, что соблюдает наше с ним соглашение.

– Тогда пусть и этот Тивадар даст такую же клятву, что не он подослал этих убийц! – сказал еще какой-то мужчина из свиты Боркенда.

– Что же, это не сложно организовать! – сказал местный канцлер, после чего поспешно спросил герцога Картана: – Вы же не имеете возражений, ваша светлость?

Вежливый стал, как увидел в своей стране брата короля Аргента. Ну да, Дромарское королевство – и близко не Сисерия. По размеру почти в два раза меньше, и никакими военными победами в последнее столетие не прославилось. Начнись война с Аргентом, долго им не протянуть. Вот как знал я, что надо герцога Картана с собой приводить! Правда, я совсем по другому поводу хотел его присутствие использовать, но и так очень даже неплохо пригодилось.

– Не имею, – кратко сказал отец Джоан.

– Где твой сын? – спросил канцлер своего помощника.

– Лежит недалеко отсюда у лекаря. Буквально минуту пройти, – кротко ответил тот. И куда подевался прежний гонор?

– Веди нас! – велел Боркенд.

Всего пошло с нами человек двадцать, включая телохранителей. Богато украшенный дом местного лекаря был действительно в соседнем с площадью переулке. Мы вошли в коридор, едва в нем поместившись. Выскочил удивленный слуга, который тут же начал кланяться, несомненно, узнав кого-то из местных вельмож.

– Не медли, приведи своего хозяина! – велел ему канцлер.

Через минуту лекарь-архимаг уже был здесь, и после нового повеления канцлера повел нас к своему пациенту. Да уж, когда я увидел Хамала, то понял, что над ним хорошо поработали. Он лежал бледный как смерть. Жаль, что с нами не было Донжетты, ей было бы приятно на него сейчас взглянуть…

– Моего пациента обстреляли из луков, – сказал лекарь, когда ему задали вопрос, что произошло с Хамалом. – Я извлек из него три стрелы, две попали в плечи, третье в бедро. Раны я излечил, но сражаться ни на какой дуэли ему нельзя еще пару дней, как минимум. Кровь в организме должна восстановиться, и суставы прийти в норму.

Хамал был в сознании и поглядывал на Тивадара достаточно злобно. Канцлер тут же потребовал от него принести божественную клятву, что тот не знал о нападении на него. Он принес, нимало не смутившись. Я в это время смотрел на его крысомордого отца и заметил, как его глаза блеснули торжеством, когда сын произнес эту клятву.

– Скорее всего, отец и заказал это нападение, – прошептал я на ухо Корнелу, – опытный мошенник, дал сыну возможность клясться, не рискуя немилостью богов. Хамал и в самом деле не знал, что на него нападут люди, нанятые его отцом.

Сказал это Корнелу, а не Тивадару, поскольку Тивадар мог бы вспылить, услышав это от меня, и наговорить чего-нибудь лишнего. Сам он вряд ли догадался о такой изощренной хитрости…

– Может, его отца тогда заставить принести такую же клятву? – предложил брат.

– Ни одного шанса, это не разрешит сделать его начальник. Он имеет такое право в отношении своих подчиненных, – покачал я головой. – Представь, если тот откажется, доказав тем самым, что нарушил законы чести. Это же пятно на репутации и самого канцлера…