Окна его кабинета в здании ЦК Компартии Украины выходили прямо на Советскую, бывшую Михайловскую площадь и далее на парк Владимирская горка. Он постоял некоторое время у окна, собираясь с мыслями, и совсем уже было решил плюнуть на недоделанные дела и ехать в аэропорт, как зазвонила вертушка АТС-1. По этому номеру дозванивались самые значительные люди государства, поэтому Щербицкий немедленно вернулся в своё кресло и поднял трубку.

– Добрый вечер, Владимир Васильевич, – сказала трубка голосом Романова, – как поживаешь?

– Спасибо, Григорий Васильевич, – откликнулся он, – твоими молитвами. В Нью-Йорк вот собираюсь, на сессию ООН.

– Слышал-слышал, – ответил Романов, – серьёзная поездка, растёшь на глазах.

– У тебя какое-то дело? – спросил Щербицкий, – просто извини, но у меня очень мало времени остаётся до отъезда…

– Да, дело, причём очень серьёзное, – немедленно отреагировал Романов, – как бы это получше выразиться…

– Да хоть как-нибудь выразись, – сказал Щербицкий, – только ясно и конкретно.

– Короче так, Володя, – перешёл на более дружеский язык Романов, – из заслуживающих доверия источников у меня есть сведения о весьма тяжёлом положении первого лица…

– Какая же это новость, – перебил его Щербицкий, – об этом известно многим и довольно давно.

– Ты не понял… если это раньше положение было просто тяжелым, то сейчас оно перетекло в состояние «весьма»… так понятнее?

– Продолжай, – попросил украинский лидер.

– Так вот, переход из состояния «весьма» в «крайнюю тяжесть» очень вероятен в ближайшие дни, а дальше ты сам понимаешь, что последует…

– И? – потребовал расстановки точек над И Щербицкий.

– И всё очень просто – ты просто не успеешь вернуться из Америки на заседание Политбюро, а значит что? Правильно, выборы нового главного пройдут без тебя.

– Ты намекаешь, что мне не надо туда ездить?

– Да, именно на это я и намекаю.

Щербицкий открыл пачку Казбека, закурил, выпустил кольцо дыма к потолку и только тогда сформулировал следующее предложение:

– Насколько точны твои сведения?

– Я доверяю им целиком и полностью, – отрезал Романов, – а вместо тебя мог бы поехать, например тот же Воротников – вот кому-кому, а ему совсем бы не стоит участвовать в том заседании Политбюро. В отличие от тебя.

– И как мне отказаться? – уже начал сдавать позиции Щербицкий.

– Мне что ли тебя учить, – резонно заметил Романов, – партийного работника с 50-летним стажем… пусть врачи у тебя найдут что-нибудь серьёзное, например.

– Я тебя понял… – ответил Щербицкий, – нам надо бы встретиться и обсудить вопросы не по телефону.

– Через 3-4 дня я назначу совещание по вопросам атомной энергетики, твоё присутствие будет обязательным… к тому времени ты должен выздороветь и приехать в Москву, вот тогда и поговорим.

– А за эти 3-4 дня… – начал Щербицкий.

– Нет, можешь не беспокоиться, ничего страшного за это время не произойдёт, – заверил его Романов. – И ещё я Динмухаммеда Ахмедыча подтяну, это тоже наш проверенный товарищ.

– Спасибо, дружище, – закончил разговор Щербицкий, – я этого не забуду.

И следом он тут же попросил секретаря вызвать его личного врача…

1 марта 1985 года. Алма-Ата, здание ЦК компартии Казахстана, Новая площадь

Динмухаммед Ахмедович Кунаев, 73 года, Первый секретарь Компартии Казахстана, член Политбюро и трижды Герой Соцтруда, сидел в своём кабинете в недавно отстроенном здании ЦК на Новой площади и напряжённо размышлял над только что состоявшимся разговором с Григорием Романовым.

Для осведомлённых людей не было никаким секретом наличие двух взаимоисключающих группировок в нынешнем составе Политбюро. В первую входили сторонники набирающего силу молодого Горачёва – министр иностранных дел Громыко, председатель КГБ Чебриков, Лигачев, Воротников и Шеварнадзе. Противниками Горбачева (в качестве альтернативы ими предполагались трое, строгой определенности тут не было) были Гришин, Романов, Щербицкий, сам Кунаев, а также дряхлый предсовмина Тихонов. Кандидаты и секретари ЦК не рассматривались, как на что-то влияющие лица. Таким образом, было фактическое равенство – пятеро за Горбачева, пятеро против. Весы застыли в неустойчивом положении и могли склониться в любую сторону.