Ничего особенного из себя это строение не представляло, обычный двухэтажный дом с двумя пристройками, крытый красивой красной черепицей. Спуск к морю проходил по самой обычной тропинке на склоне горного хребта. Не как должно было быть в Форосе – там Раиса Максимовна распорядилась устроить эскалатор к пляжу… распорядилась бы, не повернись история в марте немного по-другому.

От правительственной связи Щербицкого тоже почему-то не отключили, что-то засбоило, наверно в цепочке принятия решений. Поэтому ему были доступны в полном объеме как АТС-2, так и суперсекретная АТС-1. Возле аппаратов которых он и просиживал целыми днями, ожидая весточек от преданных коллег и друзей. И вот наконец он зазвонил.

– Щербицкий слушает, – быстро схватил он трубку, – да, конечно, узнал… ты уверен? На сто процентов? Хорошо, я все понял, завтра буду на месте.

– Володя, все в порядке? – из соседней комнаты вышла его супруга, женщина пышных форм.

– Да, Оксана, все просто замечательно, – ответил он с рассеянной улыбкой, – мне завтра надо отъехать на несколько дней, принимай на себя командование дачей.

– Что-нибудь серьезное? – продолжила она спрашивать, внимательно вглядываясь в глаза мужа.

– Серьезнее не бывает… но надеюсь, что вернусь я сюда уже немного в другом качестве.

– Я буду за тебя молиться, – сообщила Оксана самым серьезным тоном, – и да поможет тебе Господь наш вседержитель…

– Ну ты уж… – хотел было возразить Щербицкий, но по ходу возражения передумал и махнул рукой, – ладно, помолись уже, не повредит…

Вертолет МИ-8 пограничных войск Западного округа забрал Щербицкого с площадки, оборудованной специально для таких экстренных случаев позади госдачи номер 9, и взял курс на северо-запад. Через два часа он приземлился в пригороде Кишинева, а оттуда номенклатурная черная Волга ГАЗ-31 доставила его в резиденцию секретаря компартии Молдавии…

Москва, улица Косыгина, 9

– Сейчас Евгений Максимович подъедет, – сказал жене Романов, положив трубку вертушки, – срочный разговор будет.

– Что-то серьезное, Гриша? – встревожено спросила супруга, – почему так поздно?

– Не знаю, он объяснит… – ответил генсек, – ты вот что, ты иди в свою комнату и не мешай государственным делам.

– Может, вам приготовить что-нибудь? – немедленно озаботилась она, – селедочку там порезать или бутерброды какие-то.

– Это можно, – милостиво разрешил Романов жене, – только в темпе вальса, пожалуйста. Примаков тут через двадцать минут будет.

Примаков нисколько не обманул и прибыл ровно через девятнадцать с половиной минут после своего звонка. Супруга Романова уже все порезала и положила на тарелочки, сам Григорий Васильевич достал из встроенного в секретер бара бутылку армянского коньяка и встретил руководителя главной службы безопасности Союза во всеоружии.

– Вижу по вашему лицу, – так начал разговор Романов, одновременно разливая коньяк в рюмки, – что случилось нечто экстраординарное. Рассказывайте во всех подробностях, я человек нее склонный к истерикам, могу спокойно выслушать всякое и разное…

– Всякого и разного, Григорий Васильевич, – начал Примаков, пригубив рюмку, – стряслось предостаточно, так что даже не знаю, с чего начать.

– Начните сначала, в порядке хронологии событий, – предложил ему Романов, подцепив на вилку ломтик лимона.

– Давайте не так, – смело возразил председатель КГБ, – давайте я начну с главного.

– Слушаю вас со всем вниманием, – Романов откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

– В стране готовится военный переворот, – бухнул самое главное Примаков, – и это не мои старческие фантазии, не так уж много мне лет, чтобы страдать деменцией…