Москва, Кремль, Лубянка

Романов опять заработался допоздна – за окнами его кабинета, выходящего на Ивановскую площадь, давно стемнело, на кремлевских башнях загорелись яркие рубиновые звезды, а на синем московском небе зажглись не менее яркие натуральные звезды, сопровождаемые полной сиреневой Луной. Надо бы поменьше курить, подумал генсек, туша в пепельнице очередную сигарету, когда зазвонила черная вертушка с ярко-алым гербом СССР вместо наборного диска.

– Слушаю, – недовольно сказал Романов в трубку, – да, узнал… да, кое-что слышал… вот как?

– Ситуация весьма серьезная, Григорий Васильевич, – это был руководитель главной советской спецслужбы Примаков, – и угрожает перерасти в неконтролируемую.

– Приезжайте, обсудим, – ответил Романов, – по телефону не очень удобно.

– Боюсь, что это не совсем целесообразно, – ответил Примаков, – по ряду причин, которые я не хотел бы озвучивать.

– Тогда я к вам могу подъехать, давно на Лубянке не бывал…

– Боюсь, что и это не слишком разумно, – повторил свои сомнения Примаков. – У меня есть такое предложение…

И он вкратце изложил свое видение на предмет места встречи.

– Очень любопытно, – сразу заинтересовался Романов, – слышал про это много, но лично никогда там не бывал. Пожалуй я соглашусь.

– Тогда через полчаса на отметке 1250, – ответил Примаков, – что это такое, вам расскажет офицер охраны.

Романов положил трубку на аппарат АТС-1 и вызвал через секретаря офицера личной охраны. Тот вошел в кабинет молодцеватой походкой буквально через минуту.

– Ээээ… – начал генсек, силясь вспомнить, как его зовут, но тот тут же помог «капитан Пасулько», – капитан… тут такое дело… мне необходимо пройти по коммуникации номер два дробь одиннадцать до отметки 1250… прямо сейчас.

– Будет исполнено, товарищ Романов, – взял под козырек капитан, – следуйте за мной.

И он развернулся к выходу, генсек покорно последовал за ним, бросив секретарю в приемной «я ненадолго». В коридоре третьего этажа Сенатского корпуса к ним невидимой тенью присоединился еще один охранник, одетый в штатский костюм – здесь строго соблюдалось правило разделения, один армейский человек, второй из органов.

– Мы в коммуникацию номер два дробь одиннадцать, – сообщил ему Романов, тот кивнул, тогда генсек неожиданно спросил капитана, – вы с Украины, судя по фамилии?

– Родился там, – ответил тот, – город Ковель Волынской области, но уже двадцать лет, как живу в России.

– Ясно, – подумав, ответил Романов, – бывал я в этом Ковеле как-то раз, в войну еще дело было… синагога там огромная стояла, говорили, что самая большая в Европе.

– Синагога это в Любомле, сорок километров от Ковеля, – сообщил Пасулько, – ее после войны разобрали. Нам сюда, товарищ главнокомандующий, – указал он на лифт, расположенный в самом дальнем конце коридора третьего этажа.

– Странно, – пробормотал Романов, – сто раз мимо проходил, но не думал, что это дверь в лифт.

Капитан достал из кармана связку ключей, выбрал один и ловко открыл эту незаметную дверь в стене – за ней оказались стандартные автоматические створки стандартного советского лифта, которые открылись после нажатия на большую зеленую кнопку.

– А коммуникация номер один это что? – спросил Романов, когда они уже ехали вниз.

– Ход в Министерство обороны, – пояснил капитан, – в него на другом лифте надо спускаться.

– А третья-четвертая коммуникации имеются? – продолжил любопытствовать генсек.

– И даже пятая, товарищ главнокомандующий, – вступил в разговор непоименованный гражданский охранник, – но вход в них из другого кремлевского корпуса.