– Мне все же кажется, Григорий Васильевич, что вы неправы, – встал в мягкую оппозицию начальству Алиев, – нельзя рубить с плеча в таком деликатном вопросе… могут начаться неконтролируемые волнения в массах.

– Может быть, может быть… – пробормотал Романов, – расскажите тогда свой план действий по этой теме, я с большим вниманием выслушаю.

Алиев растерянно посмотрел на собеседников, было явно видно, что к такому повороту он не готовился. Но потом собрался и выдал следующее:

– Я совершенно согласен с вами, дорогой Григорий Васильевич, что постановка вопросов по межнациональным отношениям созрела и даже перезрела. Не все хорошо у нас в стране с этой темой, это трудно не признать. Однако со своей стороны не могу не отметить и тот факт, что такие вопросы одним махом не решаются, к ним надо подходить осторожно и бережно. Как там древние китайцы говорили – если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как мимо проплывёт труп твоего врага. А другая поговорка гласит, что шагая широко, очень легко порвать штаны.

– Образно мыслите, Гейдар Алиевич, – улыбнулся Романов, – а если поближе к конкретике перейти?

– Можно и поближе, – согласился тот, – может быть в завтрашнем выступлении вам не стоит сразу размахивать шашкой, а только набросать некоторые темы к обсуждению. В числе которых будет и пресловутая 72 статья.

– Мудро, – заметил Романов, – а вы что на это скажете, Карен Серобович?

– Я бы заступился за украинцев, Григорий Васильевич, – смело бросился тот на амбразуру, – в своей массе это трудолюбивый и бесконфликтный народ, которому не нужны никакие межнациональные проблемы. Что не отменяет того факта, что на руководящие позиции на Украине пролезло многовато замаскированных врагов. Но это фронт работы для наших органов, а не законодательной ветви власти… хотя насчет 72 статьи наверно вы все же правы – ее надо если не отменить, то как-то модифицировать применительно к текущему моменту. Только делать это надо постепенно и ненавязчиво. Гейдар Алиевич в этом прав.

– Хорошо, – вздохнул Романов, – я вас услышал, подумаю до завтра, как правильно отразить текущий момент. А теперь о более близких вещах – что насчет Загнезура… или как там его правильно назвать?

––

А вечером, перед отлетом в Москву Романову передали срочное шифрованное послание из МИДа. Вручил его порученец Громыко в зале ожидания Звартноца.

– Что-нибудь важное? – спросил Романов, крутя в руках пакет, запечатанный тремя круглыми печатями.

– Не могу знать, товарищ генеральный секретарь, – вытянулся в струнку порученец, – мне не сообщили подробностей.

– Ладно, свободен, – отпустил его Романов, а потом сломал все три печати и вытащил содержимое.

Там был всего один листочек формата А4, на котором был напечатан ответ из госдепартамента США на предложение поучаствовать в создании совместной орбитальной станции. И этот ответ был «да», а кроме того сообщалось, что президент Рейган с удовольствием прибудет на космодром Байконур, чтобы поприсутствовать на старте космического корабля «Энергия».

Заседание Политбюро

Свое выступление по телевидению Романов все-таки отложил до лучших времен, а заседание состоялось, как он и пообещал, во вторник. На повестке дня значилось два основных вопроса – личное дело председателя КГБ Чебрикова и старт обсуждения новой редакции Конституции СССР. Чебриков сидел на одной половинке стула в самом конце ряда ни жив, ни мертв и руки у него дрожали.

– Виктор Михайлович, – обратился к нему Романов, – объясните собравшимся, как так получилось, что покушение на руководителей государства и приглашенных гостей прошло мимо вашего ведомства.