Женя откинулась на спинку кресла и задумалась. Мысль оказалась глубокой и весьма интересной.

Ведь если Олег реально собирался в командировку, то история его появления на трассе под Петербургом в тот день, когда он должен был быть в Финляндии, требует отдельного расследования. Если поездка в Финляндию была выдумана для жены, он либо должен был взять больничный, либо отпуск за свой счет, либо с утра как ни в чем не бывало появиться на службе, а вечером вместо жены отправиться к любовнице. Но тогда опять-таки неясно, как он оказался на шоссе в половине шестого вечера, да еще и по направлению к городу? Не рановато ли?

И тут Женю осенила еще одна дикая, но нерядовая мысль. А что, если звонок домой жене был хитрым конспиративным ходом? Звонила любовница и таким образом сообщала Олегу о времени и дате свидания! А жена сама должна была передать информацию мужу! Вот он, верх цинизма, вот они, современные нравы!

После расставания со Скрябиным подобные истории как-то особенно грели Женино сердце, вызывая живой отклик в ее душе.

Потому-то Кайданов и отреагировал так спокойно на рассказ жены о странной нелепой угрозе, он просто тут же вывалил заранее приготовленное алиби, и всего делов. И даже забытая дома зарядка для телефона играла ему на руку. Женька страшно оживилась. Она просто-таки загорелась идеей вывести вруна на чистую воду, разоблачить мерзавца в глазах общественности, отчего-то решив, что Вике такой финал истории поможет справиться с болью потери. А чего горевать о потере подлеца, лгуна и мерзавца? Туда ему и дорога!

И, не откладывая дела в долгий ящик, Женька с утра пораньше взялась за дело засучив рукава.

Заместитель покойного Кайданова Константин Юрьевич Баранец предпочел беседовать с Женей в одной из комнат для приема посетителей, находящейся вне зоны строгого пропускного режима. Как Женька ни выплясывала, как ни настаивала, как ни хитрила, выписать ей пропуск в НИИ Баранец отказался. Вежливо, но твердо.

– Добрый день, Евгения Викторовна, кажется? – любезно улыбаясь, протянул Жене руку Баранец, облаченный, как и положено ученому, в белый халат.

– Совершенно верно, – поднялась ему навстречу Женя.

– Признаться, я не совсем понял причину вашего визита, не могли бы вы еще раз объяснить, чем обязан? – присаживаясь напротив Жени и по-деловому складывая перед собой на столе сцепленные в замок руки, спросил Константин Юрьевич.

Константину Юрьевичу на вид было не меньше сорока – сорока пяти. Роста он был высокого, сложения худощавого, лицо имел приятное, с крупным крючковатым носом и глубоко посаженными глазами. Темно-русые волосы, прямые и жидковатые, то и дело падали ему на глаза, он их все время закидывал назад, хотя намного проще было бы просто подстричься. Но, вероятно, такое радикальное решение вопроса просто не приходило ему в голову.

– Я весь внимание, – поторопил Женю Баранец, одарив скупой улыбкой.

– Константин Юрьевич, я по просьбе Виктории Кайдановой расследую обстоятельства смерти ее мужа.

– А разве Олега Дмитриевича не сбила машина? – удивился заместитель.

– Сбила, – кивнула Женя. – А вы не знаете, что он делал в половине шестого вечера в будний день на трассе в Курортном районе? – как бы между прочим спросила Женя.

– Понятия не имею. Он же взял неделю за свой счет и на работе в тот день не был, – как нечто само собой разумеющееся пояснил Константин Юрьевич.

– А когда он взял этот отпуск и зачем? – поздравляя себя с поразительной проницательностью, спросила Женя.

– Накануне, насколько я знаю, – в очередной раз поправил падающие на глаза волосы Баранец. – Он же не у меня отпрашивался, а у Генриха Яковлевича.