– И что?

– Андре, когда старик оперся на стойку, он перекрыл нам обзор. И ты, и я знали, что там, внизу, на столике стоит резная шкатулка с жемчугом. И что он не касается ее руками. Но ни ты, ни я не видели ее. В этот самый миг ювелир нажал скрытую под столиком педаль. Крышка стола повернулась вокруг оси, и вместо шкатулки с настоящим жемчугом мастер попытался вернуть нам вот это. – Граф развернул ладонь, показывая обломки чего-то белого с поблескивающими краями. – Это алебастр, покрашенный несколькими слоями розового перламутра. Не так давно некий господин Эдвард Хош открыл мастерскую по производству такого жемчуга здесь, поблизости, на острове Майорка.

Мы бы наивно полагали, что, получив пятьдесят тысяч, ювелир старательно работает над оправой, и то, что он не хочет хранить у себя жемчуг – лишь очевидная предосторожность. В этой истории вообще было слишком много очевидного. Слишком много. Множество персонажей, совершенно не похожих друг на друга. Но никогда мы не видели двоих в одно и то же время. Один исчезал, другой появлялся.

А их лица… как бы человек ни пытался загримировать свое лицо, несколько точек на нем остаются неизменными. И у этого «старика» были те же самые точки, что и у мистера Спарроу. Он успел переодеться и устроить маскарад, но не успел вымыть руки. Так что можно не сомневаться, если бы спустя неделю мы пришли сюда, увидели бы, что лавка закрыта, или у нее новый владелец. Мы бы наивно полагали, что пятьдесят тысяч, которых «ювелир» еще от нас не получил – надежная гарантия, потому что он ведь никуда не денется, пока их не получит. Но против нас играл опытный картежник, он знает, когда нужно брать карты, и когда сбрасывать. Мы бы сохранили этот «хвостик», а он бы увел все остальное.

Уже много позже, когда его бы и след простыл, фанфарон-граф и его вздорная невеста выяснили бы, что их одурачили. Но не побежали бы в полицию – жемчуг-то краденый. Не знаю, кто играл против нас на самом деле, но он все отлично продумал и подготовил. И то, что мы его не до конца просчитали – впредь нам урок.

– Надо доложить мадам Ле Блан. Она ждет там, на улице. – Андре махнул рукой в сторону каменного забора. – В конце концов, все прошло довольно удачно – мы ничего не потеряли, деньги целы, жемчуг в наших руках. Если не считать вашего разбитого лба…

– Мой разбитый лоб позволит отложить день свадьбы, и это тоже удача, – усмехнулся Тарло и вдруг напрягся. – Погоди, там что-то блеснуло!

– Где? – удивился Андре.

– Вон там, в море.

– Это закатное солнце на волнах.

– Может быть, и так. Но мне кажется, это перископ…

Загадочные тени скользили по нежному лицу мадам Алисы. Она шла, прикрываясь от яркого полуденного солнца кружевным зонтиком. Чуть приотстав, за ней следовала верная камеристка. Идущие навстречу мужчины бросали на баронессу заинтересованные взгляды. Те из них, что сопровождали дам, благоразумно опускали глаза или с досадой отводили взгляд в сторону покачивающихся у пирса яхт. Алиса рассеянно улыбалась, как будто всеобщее восхищение нимало не занимает ее. Она остановилась возле одного из легких корабликов. Загорелый мужчина средних лет возился на корме.

– Простите, месье, вы хозяин этой милой шхуны?

– Это не шхуна, мадам, это бермудский кеч, – не оборачиваясь, кинул мореход. Затем обернулся и добавил куда мягче: – Да, я его владелец. Чем могу служить?

– Как вас зовут, месье?

– Мишель.

– Мне вздумалось совершить прогулку, Мишель. Со мной моя камеристка. – Она указала на спутницу, стоявшую чуть в стороне с чемоданчиком в руках.