Британец побледнел ещё сильнее, отступил на шаг и затараторил нечто мало связное:

– Нет! Как ты смеешь! Кто ты такой вообще?! Убийца в волшебном костюме! А кто ты без своего костюма?!

– Князь, чемпион, Аскольд Александрит, – спокойно ответил я, сделав шаг на отступающего Веллингтона.

– Аскольд Андреевич, – слева раздался недовольный голос Канцлера. Периферийным зрением я увидел, как его рука тянется к моему предплечью…

Я ускорился и резко сделал ещё шаг вперед, уклоняясь от захвата Годунова, а сам схватил британца за лацкан пиджака и притянул к себе, заглядывая ему в глаза:

– Последний раз вас прошу, лорд Веллингтон, извинитесь, – проговорил я с преувеличенной вежливостью.

Есть контакт.

Взвинтив Ауру до максимума на её не визуализированном уровне, я влил её напрямую в тело британца. От такого импульса он затрясся, а затем дёрнулся, пытаясь высвободиться из моего захвата.

Я не стал его удерживать.

Британец бухнулся на колени перед Ли Синем и приложил лоб к брусчатке:

– Покорнейше прошу простить мою дерзость! Был неправ! Приношу свои глубочайшие извинения вам и её высочеству благочестивой принцессе Джу Лэй!

Тараторя всё это, Веллингтон дрожал и был похож на перепуганную свинью. Да уж, сильно на него моя Аура подействовала.

Видимо, и в самом деле в глубине души побаивался меня – слухи о боевых успехах космодесантников в Африке и Швеции иногда и меня пугают. И в этих слухах я всегда фигурирую как тот, кто сражается в первых рядах.

– Достаточно! – бросил Ли Синь, скрестив руки на груди и отвернувшись. – Я принимаю извинения.

– Вот видите, лорд Веллингтон, как всё удачно сложилось! – радостно воскликнул я, положив ладонь на плечо продолжающего кланяться мужика. – Вас простили. Конфликт исчерпан. И теперь вы с чистой совестью можете возвращаться к друзьям. Вас ведь, наверное, уже заждались.

– Да, да вы правы, ваше сиятельство, – промямлил он, неловко поднимаясь на ноги и отряхивая брюки. – Господа, дамы, прошу меня простить.

Продолжая кивать, точно китайский болванчик, Веллингтон ретировался под недоумевающие взгляды гостей.

Секунду Канцлер смотрел в спину улепётывающему британцу, а затем повернулся ко мне. Его глаза будто бы пытались прожечь во мне дыру.

Я отвечал ему тем же.

Казалось, ещё немного и воздух вокруг нас затрещит.

– Что ж… – выдохнул Годунов и обозначил кивок. – Вынужден поблагодарить вас, Аскольд Андреевич, за то, что помогли разрешить эту неприятную ситуацию. Господин Ли, господин Сон, – повернулся он к китайцам, – очень надеюсь, что дальнейшие споры, если они всё-таки возникнут, будут проходить в более спокойной обстановке, – он натянул улыбку. – Ведь мы на празднике. Давайте радоваться за молодых! Эй! Вина гостям! – вскинув руку, он щёлкнул пальцами, призывая снующих с подносами слуг и служанок.

Затем снова повернулся ко мне.

Взгляд его был сложен для понимания. Он выражал сожаление? Решимость? Нечто противоречивое перемешалось во взгляде Канцлера.

Подоспели слуги, мы взяли по бокалу, и Годунов вновь повторил:

– За здоровье молодых!

Под предводительством Канцлера мы выпили, а затем он оставил нас, сославшись на то, что нужно уделить внимание и другим гостям.

– Ваше сиятельство, – я смотрел вслед Годунову, когда меня позвали.

– Да, генерал Ли, – я повернулся к ревностному воителю китайской принцессы.

– Спасибо, – он низко поклонился. – Я не мог игнорировать такое ужасное оскорбление, но последствия моих действий могли быть катастрофическими. Благодарю, что вмешались, остановили меня и выбили из мерзавца извинения.