Джорж Уайт так благородно и безоговорочно принял на себя вину за Николсонс-Нек, что беспристрастный историк, скорее всего, расценит его самоосуждение как чрезмерное. Непосредственные причины поражения, конечно, являлись результатом только злого рока и зависели от обстоятельств, на которые он не мог повлиять. Однако очевидно, что стратегический план, по которому колонна оказалась на Николсонс-Неке, строился на предположении, что основные силы одержат победу в сражении у Ломбардс-Копа. При таком развитии событий Уайт мог бы развернуть правый фланг и зажать буров между основными силами и Николсонс-Неком. В любом случае он смог бы соединиться со своим изолированным крылом. Однако если бы он проиграл это сражение – что тогда? Что должно было произойти с формированием, находящимся в нескольких сотнях ярдов над уровнем моря? Как его предполагалось выводить? Отважные ирландцы, казалось, отметали саму идею поражения. Говорят, что командиры колонны получили заверения, что к одиннадцати часам следующего утра их снимут. Так и случилось бы, выиграй Уайт сражение. Но…

Силы, избранные для самостоятельных действий, состояли из четырех с половиной рот Глостерского полка, шести рот Королевского ирландского фузилерского полка и 10-й батареи горной артиллерии из шести семифунтовых «screw-guns». Это были бывалые солдаты из Индии, а фузилеры только десять дней назад у Талана-Хилла показали, на что способны. Отрядом командовали полковник фузилерского полка Карлтон (усилиями которого в основном достигнут успех отступления из Данди) и майор Эйди в качестве генерала. В ночь воскресенья 29 октября они вышли маршем из Ледисмита. Тысяча солдат, лучших во всей армии. Обмениваясь парой шуток с часовыми, они и не думали, что теперь долго не увидят своих вооруженных соотечественников.

Дорога была сложной, а ночь безлунной. С каждой стороны из темноты выступали неясные очертания холмов. Колонна невозмутимо продвигалась. Фузилеры впереди, орудия и глостерцы за ними. Несколько раз делали короткие остановки, чтобы удостовериться в правильности направления. Наконец в темные холодные часы, которые наступают в полночь и рано утром, колонна свернула с дороги налево. Перед ними едва различимо поднималась длинная черная гряда. Это был Николсонс-Нек, который они пришли занять. Карлтон и Эйди, наверное, вздохнули с облегчением, осознав, что достигли цели. Войска находились примерно в двухстах ярдах от позиции, и все прошло без сучка и задоринки. Но тем не менее именно здесь произошел эпизод, определивший судьбу самих бойцов и всей операции.

Из темноты вдруг появились пять всадников. Лошади неслись галопом, из-под копыт летели камни. В неясном свете они тут же скрылись. Откуда они скакали, куда направлялись, никто не знает. Неизвестно было, что послало их в лихой галоп через темноту: умысел, неведение или тревога. Кто-то выстрелил. Сержант фузилерского полка получил ранение в руку. Кто-то другой приказал примкнуть штыки. Мулы, тащившие боезапас, начали брыкаться и вставать на дыбы. О предательстве речи не шло, потому что их вели наши солдаты, но удержать двух испуганных мулов двумя руками – подвиг даже для Геракла. Мулы вырвались на свободу и через мгновение уже неслись по колонне. Паника передалась почти всем остальным животным. Напрасно солдаты пытались их успокоить. В сумасшедшей гонке бойцов сбивал с ног стремительный поток напуганных животных. В сумраке того раннего часа солдаты, должно быть, подумали, что их атаковала кавалерия. Колонна потеряла боевой порядок так быстро, как если бы ее переехал полк драгун. Когда табун пронесся и солдаты, бормоча проклятья, снова разобрались по местам, стало понятно, насколько серьезное несчастье их постигло. Там, где в отдалении все еще раздавался сумасшедший стук копыт, находились их патроны, снаряды и пушка. Горное орудие не везли на колесах, а тащили по частям на спинах мулов. Колесо унеслось на юг, лафет – на восток, дульная часть ствола – на запад. Патроны валялись на дороге, но значительная их часть двигалась обратно в Ледисмит. Оставалось только признать, что ситуация изменилась, и решить, что делать дальше.