There is nothing for it but to take the bridle road up the hill, and try what we can discover on the other side. I transfer the saddles, and mount my wife on my own horse. He is not used to carry a lady; he misses the familiar pressure of a man’s legs on either side of him; he fidgets, and starts, and kicks up the dust. I follow on foot, at a respectful distance from his heels, leading the lame horse. Is there a more miserable object on the face of creation than a lame horse? I have seen lame men and lame dogs who were cheerful creatures; but I never yet saw a lame horse who didn’t look heartbroken over his own misfortune.

For half an hour my wife capers and curvets sideways along the bridle road (полчаса моя жена /то и дело/ отскакивает в сторону на этой верховой тропе; half – половина; to caper – скакать, прыгать; to curvet – делать курбет /прыжок верховой лошади с поджатыми ногами/; прыгать). I trudge on behind her (я устало тащусь за ней; to trudge – идти с трудом, устало тащиться; behind – позади, за); and the heartbroken horse halts behind me (несчастная лошадь хромает за мной; to halt – останавливать/ся/; запинаться; /уст./ хромать). Hard by the top of the hill (рядом с вершиной холма; hard by – рядом, близко; hard – твердо, крепко; близко, рядом), our melancholy procession passes a Somersetshire peasant at work in a field (наша печальная процессия проходит мимо сомерсетширского крестьянина, работающего: «за работой» в поле; melancholy – унылый, мрачный, подавленный). I summon the man to approach us (я кричу этому человеку, чтобы он подошел к нам; to summon – позвать, вызвать; to approach – подходить, приближаться); and the man looks at me stolidly (он смотрит на меня флегматично; stolid – флегматичный, бесстрастный), from the middle of the field, without stirring a step (с середины поля, не делая ни шагу;