Утро стоит замечательное, и мы идем гулять (а я – приглядываться, как тут народ обитает). От дома Джеймса буквально два шага до моря, и городок, где он живет, курортный и очень провинциальный. Первое упоминание о нем в летописях – в IX веке, хотя появился он задолго до того: здесь из белых известняковых скал добывали камни для строительства еще римляне.

Слово “город” на английский можно перевести по-разному: city и town, и Джеймс говорит мне, что первое обозначает поселение, где есть собор, а второе – где его нет. При этом наличие обычной церкви (а не собора) здесь роли не играет: если даже в самом крошечном городишке будет построен собор, то называть его станут city. А вот Свонедж, где живет мой будущий муж, – это town.

Выясняется, что совсем недалеко от нас есть отличные песчаные пляжи. Мы прогуливаемся по одному из них и видим ряд странных маленьких разноцветных избушек. Размером они метра два на два, к ним подведены вода и электричество, а внутри сооружено что-то вроде кухоньки – с холодильником и раковиной. Джеймс охотно поясняет, что это пляжные домики и там хранится вся нужная для отдыха на море утварь и посуда. Когда их счастливые обладатели приходят на пляж, то отпирают такой домик и сидят на раскладных стульчиках рядом, а иногда даже устраивают что-то типа шашлыка на гриле или просто пьют чай.

Мне идея тоже очень понравилась: можно снять такой домик на лето и не возить доски для серфинга или кайт туда-сюда. И переодеваться и термокостюмы натягивать в нем очень удобно…

Я замечаю, что на пляже англичане не просто стелют полотенца и таким образом столбят свою территорию. Они вбивают колышки и огораживаются специальной полотняной стенкой, а иногда даже устанавливают настоящую палатку – якобы прятаться от ветра, на самом же деле – от других.

Вдруг вижу в море аквалангистов. “Смотри, Джеймс! – удивленно хватаю я его за рукав. – Что здесь может быть для них интересного? Вода-то холодная, и тут ведь нет ни коралловых рифов, ни красивых рыб!” Джеймс обижается: “Ну как же! Здесь много затонувших кораблей, вот народ к ним и ныряет”. – “Ну-ну, странный такой дайвинг”, – задумчиво говорю я, а сама думаю: он еще и опасный наверняка – не случайно же корабли здесь тонули…

Подходим к ресторану на берегу моря и видим на пляже запретительный знак для яхт и лодок, а на нем строгая надпись “Не бросать якорь!” и стрелочки с указателями: 30 м налево и 30 м направо. Прямо как для парковки на дороге…

С пляжа мы с Джеймсом свернули к жилым кварталам; идем не спеша, и у меня вдруг почему-то возникает полное ощущение весны, хотя на дворе всего лишь середина марта. “Я люблю весну!” – довольно говорю я. “Я тоже! – подхватывает Джеймс. – Совсем немного до нее осталось!” – “Как это? – не совсем понимаю я. – Она же уже две недели как началась: сегодня вон пятнадцатое марта на дворе!” – “Ну правильно, пятнадцатое, – ошарашенно смотрит на меня Джеймс, – всего шесть дней до ее начала”. – “Погоди, ты о чем?! – удивляюсь я. – У вас что, весна начинается не первого марта?” – “Нет, конечно! – смеется он. – Как тебе такое в голову пришло? У нас, как и везде, весна начинается двадцать первого числа!” – “Погоди-погоди, – не могу поверить я. – А как же тогда с летом, осенью и зимой?” – “Как-как, будто сама не знаешь!

Они начинаются двадцать первого июня, двадцать первого сентября и двадцать первого декабря, конечно же!” – “Вот это да! – поражаюсь я, а потом победоносно заявляю: “А у нас в России все на целый двадцать один день раньше!” – “Да ладно, не может быть! – не верит мне Джеймс. – Это как-то нелогично: ведь самый длинный день двадцать первого июня, а самый короткий – двадцать первого декабря…” – “Ну и что! – обижаюсь я. – При чем здесь это?”