Роберт Мармион не только лишился графства Вустершир, но и был оштрафован на 1000 фунтов. Епископ Ковентри Гуго купил шерифство в Уорикшире, Лестершире и Стаффордшире за 200 марок. Ричард Ингэйн, желающий, разумеется, в моменты подобных потрясений сохранить свои владения, обещал 300 марок за должность шерифа в Нортгемптоншире сроком на три года. Самой большой единоразовой выплатой стала предложенная Жераром де Камвиллом сумма в 700 марок за место шерифа Линкольншира и владение замком Линкольн, права на который унаследовала его жена, Никола де ла Хайе.

Все указанные выше суммы взяты из казначейских свитков, в которых, это следует помнить, содержатся лишь финансовые отчеты шерифов. В реестре, безусловно, отражены все получения королем денежных выплат. Если король получал наличные суммы, а Ричард предпочитал именно такие, они непременно заносились в казначейские свитки. «И все пошло у него на продажу, равно должности, владения, графства, виконтства, замки, города, промыслы и иные подобные вещи», огромные суммы были переданы непосредственно королю. Если шериф не мог выплатить взыскиваемую сумму до вступления в должность, она заносилась в реестр и считалась долгом, подлежащим выплате из будущих доходов.

У многих может возникнуть вопрос о разумности предпринятых королем перестановок, в то время как он собирался покинуть государство, однако получение денег от шерифов было на то время вполне законным. Должности приносили немалый доход. Основным годовым доходом короля была прибыль от королевских поместий, владений короля. Шерифы не просто собирали деньги и передавали в казну, они платили ежегодно установленную сумму за «возделывание» земель графства. Это было установлено довольно давно, и сумма была невысока, что позволяло доходу короля оставаться неизменным вне зависимости от урожая, а также гарантировала шерифу удовлетворительную прибыль, поскольку официально им не платили за работу. Цены с того времени, когда был установлен размер выплат, значительно выросли, и король старался компенсировать разницу, введя выплаты за «излишки» и продавая должности, что устраивало его в любом случае, сколько бы он ни получил. Шериф обладал практически неограниченными возможностями для увеличения дохода от поместья, и лишь некоторые из них не позволяли себе ими воспользоваться.

Если кто-то желал заплатить за место шерифа Нортгемптоншира 100 марок, как Ричард Ингэйн, несомненно, он предполагал получить много большую выгоду. Как указывает Ричард из Девайзеса, Ранульф Гленвилл мог заплатить королю 15 000 фунтов, и у него еще оставались средства для похода на Святую землю, это и является доказательством того, что шериф Йоркшира в любом случае ничего не терял, а лишь приобретал, получая должность.

Тем временем Джеффри, брат Ричарда, принялся тщательно изучать положение, в котором оказался из-за своих амбиций и упрямства. Ричард весьма откровенно дал понять, что его претензии на самое высокое место в королевстве напрасны, а лишив его пребенд, получаемых архиепископом Йоркским, продемонстрировал, что, даже возвысившись на поприще служения церкви, он всегда будет зависеть от расположения и воли брата.

Джеффри, несомненно, рассчитывал на выгоду от доходных статей графства и пребенд, получаемых с должностью архиепископа, так же как и в Линкольне, не принимая при этом правила и ограничения, обязательные в жизни духовного лица. Ричард отлично понял намерения брата и сделал все, чтобы расстроить его планы.

Ричард отправил к Джеффри самых преданных своих рыцарей, отдав приказ капитулу незамедлительно организовать рукоположение брата. Когда тот отказался совершить таинство, которое заставит его навсегда распрощаться с притязаниями на власть, король послал к нему клириков, отдав еще более суровые распоряжения. Ранее, перед вступлением в должность в Линкольне, папа освободил его от препятствий, связанных с незаконным рождением. Джеффри 23 сентября, находясь в своем поместье в Саутуэлле, в присутствии Иоанна, епископа Уитхорна, принял посвящение в сан священника «не желая, и не жалуясь». Когда Ричард узнал, что теперь его брат навсегда отказался от претензий на трон, он воскликнул: «Теперь мы в нем уверены, с этой стороны нам не стоит ожидать волнений и беспокойства».