Любопытно, что первый консул в Париже лучше понял механизм заговора против Павла, чем высший свет Петербурга. Бонапарт, узнав об убийстве Павла, впал в бешенство и во всем винил Англию. «Они промахнулись по мне 3 нивоза, но попали в меня в Петербурге», – говорил он. В Париже не сомневались о причастности Англии к трагедии в Михайловском замке. И позже, на острове Святой Елены, вспоминая об убийстве Павла I, с которым он сумел установить дружественные связи, Бонапарт начинал всегда с имени Витворта.

Новый император Александр I сразу же оказался перед лицом британской агрессии.

В январе 1801 г. британское правительство приказало захватить все русские, шведские и датские суда в английских портах. Одновременно началось формирование Балтийской эскадры в составе 20 кораблей, 5 фрегатов, 7 бомбардирских кораблей и 21 мелкого судна. Во главе экспедиции был поставлен адмирал Гайд-Паркер, вторым флагманом назначили вице-адмирала Нельсона.

Узнав о приготовлении англичан, А. Ф. Крузенштерн, будущий знаменитый путешественник, 5 декабря 1800 г. предложил адмиралу де Рибасу «для обуздания Англии послать эскадру к Азорским островам, с тем чтобы здесь перехватывать крупные английские суда, а мелкие просто потоплять»[63].

1 апреля 1801 г., то есть уже после убийства Павла I, англичане вероломно напали на датский флот, стоявший в Копенгагене. Замечу, что с 1792 г. Дания придерживалась самого строгого нейтралитета в войне. Часть датских кораблей погибла в бою, а остальные были захвачены англичанами.

Однако главной целью англичан была не Дания, а Россия.

12 мая 1801 г. адмирал Спиридов сообщал царю: «Английская эскадра, состоящая из 11 кораблей, 1 фрегата, 2 бригов и 2 люгеров, сего числа пришла в Ревельскую бухту и остановилась на якоре верстах в 10 от гавани».

Однако до стрельбы дело не дошло. Александр I фактически капитулировал перед англичанами. Немедленно были сняты эмбарго с английских торговых судов и имущества в российских портах.

5 июня 1801 г. между Россией и Англией была заключена конвенция, в сущности значительно изменяющая правила вооруженного нейтралитета Екатерины II и разрушающая цель, к которой стремился Павел I при образовании союза северных держав.

По правилам, установленным этой конвенцией, судам нейтральных держав разрешалось посещать гавани воюющих государств и привозить товары, за исключением военной контрабанды и неприятельской собственности. Находящимися в блокаде признавались только те порты, вход в которые охранялся в действительности судами воюющей державы. Но рядом с этими правилами, «облегчительными для нейтральных судов, находились постановления, крайне для них стеснительные и могущие вести к большим злоупотреблениям правом сильного»[64].

Так, к примеру, командирам кораблей воюющей державы предоставлялось право не только осматривать все нейтральные коммерческие суда, хотя бы они и шли под охраной военных судов, но и право проверять бумаги самого конвоирующего корабля. В случае какого-либо сомнения разрешалось делать обыск и отводить заподозренные суда в порт воюющей державы. Причем конвоирующему кораблю ни под каким предлогом не дозволялось сопротивляться такому задержанию».

К принятию этих правил Александр I обязывался от имени России и Англии пригласить союзные с ними правительства – датское и шведское, и, кроме того, Россия обязывалась возобновить торговый трактат с Англией, заключенный в 1797 г.

Спору нет, уступки, сделанные Англии, не затрагивали жизненных интересов русского народа. Куда хуже то, что Александр вновь втянул Россию в войну с Францией. Эта преступная война не соответствовала интересам ни французов, ни русских, а велась исключительно ради интересов англичан и немцев, проживавших как в Австрии, так и в Германии и России.