Когда я впервые зашел в кабинет заведующего третьим отделением Львовской областной психиатрической больницы, доктор Кущь убил муху сувенирной гетманской булавой! Удостоверившись, что муха повержена, заведующий откинулся на спинку кресла, положил булаву на заваленный разной всячиной письменный стол и хрюкнул… Почему-то я не удивился! Мне сразу бросились в глаза коричневые сандалии, надетые на полупрозрачные нейлоновые носки.

– Как, говоришь, твоя фамилия… хрю? – спросил Кущь.

– Кричевский! – ответил я на пониженной громкости.

– Кричевский… мда… хрю… – заведующий задумался. – А ты не родственник Абрама Кричевского, режиссера… хрю?

– Думаю, нет! По крайней мере, мне ничего неизвестно о таком родстве.

Заведующий громко чихнул, два раза хрюкнул и угрожающе приподнял булаву над столом.

– Подарок студентов курса повышения квалификации! – сообщил доктор Кущь. – Как говорил мой дед: «Если подарок нельзя выпить – подарок – х…ня!»

Я напрягся, но оценил пассаж. Заведующему явно повезло с дедом, но повезло ли мне с шефом? Кущь подошел к громоздкому серванту, заставленному книгами и фигурками советского фарфора. В углу нижней полки покоился череп с крупным отверстием на лобной кости. Перехватив мой взгляд, заведующий пояснил:

– Достался по наследству от предшественника – подарок Антона Кемпинского, знаешь такого… хрю?

– Нет! – честно признался я.

– Знаменитый польский психиатр… гений, можно сказать… хрю! – Заведующий открыл небольшую дверцу бара и извлек початую бутылку коньяка «Ужгород».

– Тебе не предлагаю… или как?

– Спасибо, мне с утра не зайдет, – честно признался я.

– Правильно делаешь… хрю – успеешь еще! – Заведующий налил коньяк в глиняную кружку «Трускавец 1975», блаженно сделал большой глоток и хрюкнул.

– А так можешь? – Неожиданно заведующий вскочил, расставил руки и принялся приседать на одной ноге. Учитывая возраст, вес и наличие брюшка, получалось у него довольно неплохо, но уместность происходящего вызывала сомнения.

Я несколько раз присел на одной ноге, демонстрируя лояльность к странной прихоти шефа.

– А так? – Заведующий двенадцать раз отжался от пола. В свою очередь, я отжался раз тридцать…

– Спину держи ровнее… хрю, и не прогибай грудную клетку! – поправил меня заведующий. Запыхавшись, доктор Кущь плюхнулся в кресло у письменного стола.

– Я так тебе скажу, Кричевский… хрю: если хочешь у нас работать – ничему не удивляйся и будь бдителен!

Сложно было не удивляться, если сам заведующий внушал некоторые опасения!

Выйдя из кабинета, я мысленно поздравил себя с началом взрослой жизни! Начало показалось мне довольно экзотичным… хрю!

В образцово-показательном третьем отделении лечились «особо важные персоны»: всякого рода начальники, партийная номенклатура и торгаши (алкоголики, проходившие курс антинаркологической терапии). Попадались и обычные психбольные с самой широкой палитрой диагнозов. В мои основные обязанности входила фиксация пациентов во время инсулинотерапии. Эту методику любили применять советские психиатры: больного привязывали к койке (как у нас говорят: «фиксировали»), после чего вводили лошадиную дозу инсулина, искусственно вызывая гипогликемическую кому. Представьте: у вас завис компьютер и вы его перезагружаете. Приблизительно то же происходит с мозгом человека, когда он переживает гипогликемический шок. Больной впадает в беспамятство, сильно потеет, бредит… На пике процедуры пациенты часто становились агрессивными. Некоторые здоровяки легко разрывали простыни, которыми мы фиксировали конечности. В особо сложных случаях, когда мы не справлялись, приходилось прибегать к дополнительной помощи, привлекая врачей и сестринский персонал. Когда процедура достигала апогея, больному вводили инъекцию глюкозы, состояние пациента постепенно приходило в норму. Довольно быстро я втянулся в процесс и вскоре стал своим в блатном третьем отделении. Окончательно освоившись, я разделил пациентов на три группы: шизофреники, алкоголики и абсолютно здоровые, по той или иной причине находящиеся на лечении. Колоритные персонажи наблюдались во всех группах. Скажем, среди алкоголиков выделялась троица с забавным прозвищем КГБ – Коля, Гриша и Борис: мужики среднего возраста с лицами профессиональных адептов Бахуса, они вальяжно разгуливали по отделению в тренировочных костюмах, цепляя взглядом персонал, в надежде на понимание их насущной проблемы. Мужикам хотелось выпить! А пить им было категорически нельзя! Троицу подшили французским препаратом эспирал. Врачи сознательно вешали лапшу на уши алкоголикам: мол, после эспирала в случае попадания в организм даже незначительной дозы алкоголя человек может умереть! На самом деле это была полная чушь! В худшем случае пациент мог ощутить легкое недомогание и позывы к рвоте. Несколько раз КГБ пытались уговорить меня, чтобы я пронес в отделение бутылочку.