– Ну не знал я! Даже предполагать не мог, что эти… эти вот такое учинят! Ну это же надо настолько головы не иметь! – причитал и всплескивал руками Марио.

– Почему храт дурил? – резко прервал поток красноречия Кинби.

– Каюсь! Каюсь, господин Кинби! Эти вот, приехали и велели никого не пускать, пока они тут. Видимо очень не хотели, чтоб их кто-то видел, кроме моих людей.

Да и я сам, честно говоря – виновато поморщился Марио, – не очень хотел, чтобы почтенные клиенты видели что у меня на территории такие вот… шляются.

Кинби остро чувствовал исходящий от Марио запах – вонь жестокого страха, смешанного с неуверенным облегчением и робко крепнущей надеждой на то, что его не убьют.

– Хорошо, я вам верю. – детектив хлопнул ладонью по подлокотнику, – Извините за некоторый, м-м-м, – пошевелил пальцами в воздухе Кинби, подбирая слово: – беспорядок, но вы должны понять, я был несколько расстроен.

Что вы, что вы! – замахал потными ладошками Марио. – Я так рад, что все прояснилось!

– Я тоже искренне рад, господин Марио. – Кинби снял ноги со стола, снова заерзал в кресле, пристраиваясь поудобнее, – А теперь поведайте мне, что интересного говорят в Городе днем?

Марио сиял. Он любил Кинби. Он готов был расцеловать его. Но боялся. Ужасно боялся, что если он прямо сейчас не расскажет все, что тот хочет, то сидящее в кресле и мило улыбающееся существо махнет рукой и оборвет его жизнь.

– Не то чтобы это было достоверно, господин Кинби, – осторожно начал торговец, – но был слушок, что у кого-то видели некий очень ценный предмет. Очень ценный и очень старый. Якобы времен Войн Воцарения. И что предмет этот пропал.

– И что? – вздернул бровь Кинби. – Такие артефакты имеют свойство всплывать и пропадать. Осколки прошлого, экзотика, но не более.

– Не знаю. Ни что это такое, ни у кого этот предмет был. Но слышал, что ищут его очень активно. И не только земные – многозначительно подчеркнул последние слова Марио. – Говорят, даже кто-то из обитателей Высоких Домов интерес проявлял, но очень осторожно. Сами знаете, все стараются сохранять существующее равновесие. А вот что это и зачем – уж простите, не знаю и знать не очень-то и хочу. Говорят, что интересоваться им очень и очень вредно для здоровья.

А кто именно вам об этом предмете говорил? – поинтересовался Кинби. И тут же уточнил:

– Разумеется, источник информации останется в тайне.

– Я верю! Я верю! Я же прекрасно вас знаю, уважаемый господин Кинби!

– Так кто?

– Вы знаете, а вот как раз Морган что-то такое и говорил. Когда просил дать машину этим его пестрозадым. Он и бросил фразу, что все на ушах стоят, ищут какую-то штуку времен Войн и ему самому некогда мелочевкой заниматься.

Кинби задумчиво хмыкнул и поднялся. Торговец смотрел на него с преданностью дворняги.

– Спасибо, уважаемый Марио. Я рад, что наше маленькое недоразумение разрешилось столь быстро.

Не дожидаясь ответа, Кинби повернулся и вышел.

Ввалившиеся в кабинет насупленные «племянники» увидели небывалую картину – толстяк Марио присосался к бутылке виски. Он глотал обжигающую влагу и плакал от облегчения. Оторвавшись от бутылки, перевел взгляд на своих мордоворотов и радостно заорал:

– Что хлебала морщите? Идиоты, сегодня ваш самый счастливый день! Мы все живы!

Засунув руки в карманы спортивной куртки, Кинби неторопливо петлял по темным переулкам рабочей окраины, двигаясь к центру, и размышлял.

После того, как Марио назвал имя Моргана, первым побуждением Кинби было, не откладывая навестить его и поспрашивать, зачем тому понадобилось нанимать таких кретинов и отправлять на охоту за головой детектива. Но Кинби преодолел искушение и задумался. А действительно, зачем это Моргану, который, конечно, никакой любви к Кинби не испытывал, но прекрасно знал его репутацию, нанимать таких клинических дебилов и бездарно пытаться его убить? Грохнуть грубо, грязно, на глазах у свидетелей и, самое главное, по возможности вместе с Мартой Марино?