К тому времени, когда Тревис приблизился к скамейке, мужчина в шортах уже стоял на ногах. Выставив вперед руки и сжав кулаки, он сделал осторожный шаг назад.

– Эйнштейн!

Ретривер перестал лаять, увернулся от Тревиса, не дав ему прицепить поводок к ошейнику, подошел к женщине, сидевшей на скамейке, и положил ей морду на колени. Такая перемена в поведении пса удивила всех троих.

Тревис сказал:

– Извините. Он вообще-то никогда…

– Какого черта, – накинулся мужчина в шортах. – Нельзя отпускать такую злую собаку в парке без привязи.

– Он не злой, – возразил Тревис. – Он…

– Ерунда, – сказал мужчина, брызгая слюной. – Чертова тварь пыталась меня укусить. Вам что, нравится, когда на вас подают в суд?

– Я не знаю, что взбрело ему в…

– Давайте двигайте отсюда, – потребовал мужчина.

Обескураженно кивнув, Тревис повернулся к Эйнштейну и увидел, что женщина уговорила его сесть с ней рядом на скамейку. Эйнштейн сидел, поставив передние лапы ей на колени, а она не просто гладила, а прижимала его к себе. В том, как женщина прижималась к собаке, усматривалось какое-то отчаяние.

– Убирайтесь отсюда! – злобно сказал мужчина.

Он был выше, шире в плечах и вообще намного здоровее Тревиса. Сделав несколько шагов вперед, глядя на Тревиса сверху вниз, он таким образом попытался его запугать. Видимо, привык добиваться своего с помощью вот такой агрессивности и угрожающего поведения. Тревис презирал таких людей.

Эйнштейн повернул голову в сторону мужчины, обнажил зубы и издал низкое рычание.

– Послушай, ты, придурок, – сказал тот злобно, обращаясь к Тревису, – ты что, оглох? Я же сказал: собаку надо держать на поводке. Поводок у тебя в руках. Чего же ты ждешь?

До Тревиса начало доходить: что-то здесь не так. Справедливый гнев мужчины в шортах был уж слишком преувеличенным – как будто его застали за каким-то постыдным занятием, и теперь он пытается скрыть свою вину, нападая на случайного свидетеля. Женщина тоже вела себя подозрительно. Во-первых, она не вымолвила ни слова. Лицо ее было бледно, а руки дрожали. Судя по тому, как она обнимала пса, причиной ее страха был не Эйнштейн. Кроме того, Тревису показалось странным, что, собираясь погулять в парке, парочка вырядилась так по-разному: он в шортах для бега, а она в нескладном домашнем платье. Тревис заметил боязливые взгляды, которые женщина бросала на «бегуна», и вдруг понял: вместе эти двое оказались случайно, и, уж конечно, не по воле женщины, и мужчина на самом деле сделал что-то недостойное.

– Мисс, – сказал Тревис, – вы в порядке?

– Разумеется, нет, – сказал «бегун». – Твоя чертова собака напугала ее.

– Мне так не кажется, по крайней мере в данную минуту, – произнес Тревис, пристально глядя на незнакомца.

На его щеке Тревис увидел прилипшие крошки, по всей видимости, овсяного кекса. Он также заметил овсяный кекс, вывалившийся из бумажного пакета на скамейку, и еще один раскрошенный под ногами у женщины. Что, черт возьми, здесь произошло?

«Бегун» посмотрел на Тревиса и начал было что-то говорить, но, бросив короткий взгляд на женщину и Эйнштейна, очевидно, понял, что его деланый гнев уже неуместен.

– Вы… в общем, нужно следить за своей собакой.

– Я не думаю, что сейчас в этом есть необходимость, – сказал Тревис, сворачивая поводок в кольцо. – На него просто нашло.

Все еще злобно, но уже не так уверенно мужчина обратился к съежившейся на скамейке женщине:

– Нора?

Она не ответила и продолжала гладить Эйнштейна.

– Увидимся позже, – сказал ей «бегун».

Не получив ответа, он, сузив глаза, посмотрел на Тревиса: