– Ладно, потопали. – Сергей подплыл к берегу, стянул с ног ласты. Ухватившись за корень, выбрался наверх и подал руку поднимавшемуся следом Прудину.

– Жень, что, подустал? – нарочито бодро поинтересовался Ефимов у присевшего на корень дуба Уварова.

– Есть маленько, – отозвался тот и пояснил: – С непривычки сдох.

– Бывает, – небрежно заметил Ефимов и, вновь взглянув вверх, предложил: – Что, пошли?

Возражений не последовало.

Желание заставить лесников бегать по этому лесу наперегонки возникло сразу, не успели они пройти и двух сотен шагов. Лес стараниями местных его «охранителей» оказался наполовину вырублен, а всё пространство между уцелевшими деревьями завалено срубленными и неубранными ветками, через которые к тому же еще и проросла многочисленная молодая поросль. Ефимов продирался сквозь неё, не жалея ни сил, ни костюма. Время от времени он останавливался и ждал своих спутников, прислушиваясь и к брани двадцатипятилетнего Уварова, и натужному сопению перегревающегося в своем «семимиллиметровом» неопрене тридцатидвухлетнего Прудина. Собственно, у самого Ефимова тоже была «семимиллиметровка», но он, более привычный, чем штабной Прудин, к нагрузкам подобного рода, шел без особого перенапряжения.

Наконец впереди наметился большой просвет. Обрадовавшийся Ефимов рванулся вперёд и оказался на берегу большого озера. Отпустив мысленную тираду по поводу собственного везения (обходить озеро не было никакого желания), Сергей вдруг подумал, что, может быть, озеро – это и не так плохо. В конце концов, именно для плавания они и одеты. Вот только захотят ли лезть обратно в воду его спутники? Остановившись на берегу, прапорщик принялся ждать отставших товарищей и вдруг услышал хриплый голос Прудина.

– Женёк, – окликнул тот продирающегося сквозь ветви Евгения, – Сергей Михайлович у нас старенький, скажи ему, пусть присядет отдохнуть, нас подождёт. Иначе я кони двину.

Услышавший эту фразу Ефимов улыбнулся: «Раз у Андрея остались силы шутить, то не всё потеряно».

Плыть по водной глади не получилось, озеро сплошь заросло шипастыми «розами» водорезника. Хорошо, что оно оказалось неглубоким, дно твёрдым, и после непродолжительного отдыха вволю «нарыбачившаяся» троица предприняла его штурм. Ефимов шёл первым, раздвигая водорезник грудью и отталкивая его по сторонам руками. Следом продирался Уваров, замыкал цепочку по-прежнему тяжело дышащий Прудин.

Они выбрались на знакомую поляну под утро. Светало. Ефимов остановился, чтобы дождаться поотставших товарищей. Утренняя свежесть приятно ласкала вспотевшее лицо. Хотелось стащить неопреновый костюм и подставить тело под гуляющий среди листвы ветерок.

– Почти добрались, – сообщил он своим спутникам и вдруг замер, поражённый увиденным, – подводное ружьё майора Прудина всё ещё было заряжено.

– Ты так всё время и шел? – Сергей недвусмысленно показал на кончик торчавшей из ружья стрелы.

– Ну да, – словно ничего не произошло, пожал плечами Прудин.

– Всю дорогу?

– Да что с того? – в голосе майора слышалась только усталость, и ничего больше.

– А если бы сорвалась?

– Так оно же на предохранителе, – пояснил Прудин, приседая на корточки.

Ефимов едва сдержался, чтобы не заругаться.

– Предохранители на подводных ружьях не дают стопроцентной надёжности, – начал он разжёвывать спутникам прописную истину. – Нельзя на них полагаться. Всегда есть опасность непроизвольного срыва.

– Да ладно, – отмахнулся Прудин. – Он у меня слабо накачан. Рыбу едва пробивает.

– Рыбу! – Сергей не знал, что делать: негодовать или смеяться. – Это под водой! А на воздухе такая вот одноразовая стрела даже из слабо накачанного ружья пробьёт человека насквозь.