- Я ей серьёзно, а она смеётся надо мной! Невыносимый Ангел... - хмурится Богдан.

Сбрасываю с ног ботинки - я в эйфории, мне сейчас всё можно! Вот теперь я такая смелая, что самой страшно! Забираюсь с ногами в кресло и тянусь к нему.

Когда мы с Потёмкиным познакомились, мне казалось, что по собственной инициативе я никогда к нему прикоснуться не смогу - настолько далёким, неприступным и чужим он мне казался, но потом... сама к нему шла! И вчера сама его целовала!

Кончиками пальцев касаюсь его скулы, веду вниз по чуть отросшей за день щетине к подбородку. И вдруг в голове появляется странная, но очень волнующая мысль: "Он МОЙ, пусть пока еще и сам не знает этого. Сейчас я сердцем чувствую, что он МОЙ!"

Богдан медленно поворачивает голову ко мне. И во взгляде его (я вижу, я чувствую это, и не важно, что уже практически кромешная темнота за окном!) мне чудится такой ураган эмоций, что меня словно подбрасывает над сиденьем, и я не успеваю понять, каким образом вдруг оказываюсь у него на руках! Руль, упирающийся в спину, почти не воспринимается телом - так, совсем немного, словно это лёгкое неудобство при всех других идеальных изначальных данных!

Смотрю на него. Я знаю, о чем он сейчас думает - горячие ладони медленно ползут по моим бокам вниз. Темно, но я чувствую! Я его чувствую!

Касается губами моей щеки. Горячее дыхание обжигает кожу. Запускаю пальцы в короткие волосы. Мы зависаем в этом мгновении. Просто касаемся друг друга, просто дышим друг другом. Чувствую, как его губы скользят по моей коже, подбираясь все ближе и ближе к моим губам. Забываю, как нужно дышать.

И я куда-то там спешила, кажется? Не помню, куда! Сейчас могу только об одном думать. И эта фраза, невысказанная, в голове крутится калейдоскопом, в разный вариациях: "Ну, целуй же! Целуй меня!" И он целует так медленно, так осторожно, как будто в первый раз, как будто растягивает удовольствие, как будто это удовольствие... оно у него есть!

А это же, на самом деле, в первый раз! Вчера я его целовала первой! А тогда... Тогда он целовал "другую" женщину!

Отрывается от моих губ, прижимает к себе плотнее. И я чувствую, что он физически готов к продолжению... И я сама этого продолжения хочу! Но ничего не делает дальше. Тяжело выдыхает мне в шею. Шепчу чужим неузнаваемым голосом единственное, что просится из меня - его имя:

- Богдан...

Не хочу, чтобы это заканчивалось! Пусть вечно обнимает меня! Сама, оставляя поцелуи на колючем подбородке, тянусь к его губам. Он хрипло стонет прямо мне в рот и отвечает яростно, с такой страстью, что мы невольно стучимся зубами...

Стягивает куртку с моих плеч. Руки заползают снизу под свитер...

Звонок его телефона не сразу приводит в чувство. И когда я уже пытаюсь нащупать мобильный на специальной полочке рядом с подлокотником водительского кресла, Богдан все еще продолжает целовать и трогать...

- Выброси его, - слышу, когда пытаюсь всунуть трезвонящий аппарат в его руку.

- Ядвига же, - успеваю разглядеть имя звонящего на экране.

- Выброси ее, - не реагирует Потемкин, смещаясь с поцелуями к моему уху и прикусывая мочку.

- Ах, - забываю про Ядвигу, телефон выпадает из внезапно ослабевшей руки, на мгновение замолкает и тут же начинает звонить снова. И в это мгновение в рюкзаке начинает звонить мой. Мама! Прихожу в себя, сбегаю на пассажирское кресло, с трудом отбиваясь от удерживающих рук Богдана.

- Я требую продолжения Ангел, - объявляет он, пытаясь нащупать упавший телефон.

Почему-то краснею, хоть и хочется крикнуть: "Да! Да! Да!" Мне звонит Вера. Пока пытаюсь включить, тыкая по экрану непослушными дрожащими пальцами, Богдан уже недовольно рычит в трубку: