– Но… но что ты слышала?

– Азазель, – помедлив, ответила она.

– Азазель?

– Да. Просто Азазель. И ничего больше. Как будто кто-то звал из темноты. Я ночевала у мамы. Боялась оставаться в квартире одна. Представляешь? – Она усмехнулась, а потом даже попробовала засмеяться, но быстро оставила эти попытки и вновь заговорила серьезно: – Я всю жизнь потешалась над всякой чертовщиной, а теперь готова поверить…

– Во что поверить? – робко спросила я.

– Что в самом деле… вдруг это существует? Что-то неподвластное нашему разуму?

– Ты вчера сама говорила, кто-то собирается занять место Сергея Юрьевича…

– Говорила, – перебила она и поморщилась, как будто я напомнила о чем-то постыдном. – А если все сложнее?

– Но ведь ты не думаешь… – начала я, но тут к нашему столу подошла Нина Львовна, и мы, не сговариваясь, замолчали.

– У вас вид заговорщиков, – заявила она, устраиваясь на свободном стуле. – Обсуждаете вчерашнее? Мне всю ночь кошмары снились. Я думаю, чем скорее мы забудем эту печальную историю, тем будет лучше для всех нас.

«Она только что появилась в баре, – подумала я, – хотя из офиса ушла одной из первых. Она сюда часто заглядывает или увидела нас в окно и решила присоединиться?» Похоже, это меня действительно занимало, я становлюсь подозрительной. Нина Львовна могла зайти в аптеку, сходить в магазин, просто выйти на улицу подышать воздухом. Если так пойдет и дальше, я начну пугаться собственной тени.

Я поспешила закончить обед, в офис мы вернулись вместе с Ниной Львовной, Ольга ушла раньше. В тот день мы с ней больше не разговаривали, хотя еще раз оставались наедине. Но она избегала смотреть в мою сторону, и я не решилась к ней обратиться.

На следующее утро Ольга ждала меня у входа в здание, стояла у самых дверей, нервно оглядываясь. Заметив меня, торопливо пошла навстречу.

– Привет, – сказала она, поравнявшись со мной, быстро огляделась и взяла меня за руку. Я ожидала, что она скажет еще что-то, но она замолчала, просто шла рядом, и я не задавала вопросов, хотя мне не терпелось узнать причину такого ее поведения.

Мы торопливо пересекли огромный холл. В кабине лифта нас было четверо, я подумала, вряд ли Ольга заговорит при посторонних.

– Как прошел день рождения? – спросила я, чтобы разрядить обстановку.

– Отлично, – ответила Ольга, чувствовалось, что эта тема ее не занимает.

Накануне вечером я отправилась в кино, домой вернулась поздно и сразу же легла спать, запретив себе даже смотреть в сторону компьютера. Утром выпила кофе и только раз вспомнила о письме, порадовавшись, что оно вроде бы перестало волновать меня. Но стоило мне увидеть Ольгу, как все изменилось. Я почувствовала беспокойство, ожидание становилось невыносимым, я уже повернулась к ней, намереваясь задать свой вопрос, но тут лифт остановился, мы вышли и оказались одни в длинном коридоре.

– Ты получила письмо? – шепотом спросила Ольга, быстро оглядываясь. Я заметила, как странно она шла, втянув голову в плечи и без конца оглядываясь. То теребила волосы, то терла подбородок – беспокойные нервные движения, вряд ли она сознавала, что делает.

– Письмо? – спросила я, приглядываясь к ней. – Ты получила письмо?

– Да. А ты нет? – Она замерла и с недоверием смотрела на меня. Или со страхом? Я покачала головой.

– Нет. Что было в письме?

– То же, что и в прошлый раз. «Я на тебя смотрю. Я тебя вижу». И подпись «Азазель». Полная чушь. Странно, что это так действует. Знаешь, о чем я подумала сегодня: я становлюсь шизофреничкой. Все принимает какое-то особое значение. Чье-то слово, просто жест… Кто бы ни был этот шутник, но он мастер. Пойдем покурим? – предложила она.