– Для этого у меня есть переводчик в телефоне, – прикрикнула я на него.

– Что за шум?

В комнату заглянула мама. В руках она держала серый лоскут ткани, которым оттирала засохшую краску со щеки.

– Опять что-то не поделили? Сколько вам лет, а все общаться не научитесь.

– Как с ней можно общаться? – надулся Денис, отвернувшись к окну.

– Легко и просто, – ответила я за него, – берешь и разговариваешь. Только не на тему гидролиза и становления Османской империи.

– Слова-то какие знаешь! В библиотеке сегодня была? Или открыла билеты к госам по своей филологии?

– Стоп! – мама предостерегающе подняла кисточку. – Руки мыть и быстро за стол. Займите свои рты чем-то полезным, например, супом.

Мы встали и поплелись в ванную. Потолкались в дверях, отталкивая друг друга от крана, устроили небольшую водяную бойню. Основательно промокнув, но окончательно помирившись, пришли на кухню. Тарелки уже стояли на столе, а по кухне разносился аромат свежесваренного борща.

– Борщ! – я подхватила протянутую мамой ложку и тут же села за стол.

– Борщ, – Денис не торопясь сел, взял плюшку, откусил, стал ковыряться ложкой в тарелке. – Куда можно выложить мясо?

– Давай мне, – пододвинула я ему свою тарелку.

Пирожки и тортики можете оставить дамам с огромными веерами, а мне всегда требовалось мясо. И побольше.

– Ну, как дела в институте и школе? – спросила мама, садясь рядом с нами.

– Норм, – хором ответили мы оба.

– Просто норм и ничего интересного?

– На меня сегодня Достоевский всю лекцию косился и подмигивал, – решила отшутиться я.

Мама опустила ложку и внимательно посмотрела на меня.

– Опять Изольда Львовна окна не разрешила открыть? У вас от жары не только Достоевские подмигивать начнут, но и Раскольниковы с топориками будут мерещиться.

– Просто у кого-то крыша поехала, и от закрытых окон это не зависит, – хмыкнул Денис, кусая очередную плюшку, – привидение Достоевского, блуждающее по коридорам филологического факультета, пфф.

Он поднял руки и изобразил как бы Федор Михайлович расхаживал по рекреации.

– Тебя после экзаменов не в банк, а в дурку запихнут.

– Денис! – одернула сына мать. – Перестань немедленно! Кстати, когда будет результат собеседования? – повернулась она ко мне.

– Сказали прийти к ним пятого числа.

– Ангел, ты уверена, что хочешь работать именно в банке? Понимаю, что там денег много платят, но у тебя же так хорошо получилось писать рассказы.

– Мам, это было в школе. На рассказах не заработаешь. А Дениске нужны репетиторы по куче предметов. Хуже, чем двоечнику, – не упустила я случая подкольнуть брата.

– Деньги, конечно, нужны, но мои картины неплохо продаются, и мы сможем потянуть даже этого старого китайского «Джеки Чана». Так что тебе стоит подумать над тем, чтобы работать там, где тебе будет нравиться то, что ты делаешь. А так только гробишь свой талант писательницы.

– Мам, не начинай, – взвыла я, – резюме подано, собеседование пройдено. Мне не жалко пяти лет в ВУЗе, лишь бы на новой работе платили хорошо. Хотя бы скучно не будет. Или предлагаешь воспользоваться предложением Семена Сергеича и идти к нему в помощники? Неплохая ведь профессия, верно?

– А чем тебе так не нравится быть дворником? – Денис взялся, наконец, за суп. – Достойная профессия, как и все другие.

– Раз достойная, чего же ты так стараешься стать архитектором? Стал бы дворником. Профессия ведь достойная, – огрызнулась я.

– Не всем быть дворниками, кому-то и дома проектировать нужно, – парировал брат.

– Давайте закончим, – попросила мама, – и пообедаем нормально, спокойно и без ссор.