- Так что, Анжелика Александровна? Как будем звать-то тебя?

- Можно просто Анжела. Или Энджи…

- А Лика? Нет?

- Нет. Только не Лика.

- Почему?

Кидает на меня быстрый взгляд. Мне кажется, или он уже не такой затравленный?

- Если вам нравится – зовите, как хотите.

- Я хочу так, как хочешь ты. – говорю просто, а получается какая-то дикая двусмысленность.

И мы оба это понимаем. И она снова тушуется.

- Ладно, разберемся, Энджи, тоже не плохо.

Хотя я бы звал ее Ангел. Это ей подходит идеально.

Мой бедный сломленный Ангел. Или не сломленный?

- Значит так. Обязанность секретаря тебе скажет моя помощница. В основном ты будешь контактировать с ней. Для меня – кофе, кофе и кофе. Иногда десерт. – наблюдаю за ее реакцией – опять краснеет. – я очень люблю сладкое, ясно? Анжела Сахарова?

- Диабета не боитесь?

Вот!

Именно этого я ждал!

17. Глава 16

Поднимаю глаза на неё, улыбаясь иронично.

Что? Все-таки вырвалась на волю, птичка-невеличка сахарная? Все-таки включила свою гордячку дикую, которая меня в тот раз так завела?

- Сладкое, которое я люблю, Энджи, - специально делаю паузу, и выделяю имя, которое, к слову, мне совсем не нравится, не люблю эти англицизмы, ей больше подошло бы Лика, но раз она против… пусть будет Энджи, или… Ангел? Ангел еще лучше! – Так вот, Энджи, сладкое, которое я люблю не грозит мне диабетом. Но если я это сладкое не получаю, то…

Девчонка резко вскакивает с места.

- Извините, я не могу… не буду у вас работать. Это какая-то ошибка, что я вообще сюда попала, и…

- Сядь! Шуток не понимаешь?

- Не понимаю. Не надо со мной шутить вот так. Уже… уже пошутили один раз…

Закусывает губу, и глаза опять на мокром месте.

Чёрт, кажется у меня какой-то особенный дар, выводить малышку из равновесия. И что я прицепился с десертом?

Да, я люблю сладкое. Очень. Всякое сладкое.

И торт «Наполеон», и эклеры, и меренговый рулет, и пирожки с вишней. И другие пирожки…

Пирожочки сладкие, которые вот у таких девчоночек есть, и которые я уже раз опробовал.

Да так, что с тех пор только она в башке и засела. Сидит – не вытравишь.

И запах этот её, нежный, кремовый, еще не женский, не острый, а невинный совсем. И мягкость кожи…

***

Оставляю её в ванной, а сам иду в сторону кухни, чай заварить по новой, первая порция уже остыла.

Руки трясутся и сам весь в напряжении.

Несмотря на то, что кончил на неё, вылизывая, все равно член колом, и желания ни на йоту меньше не стало.

Хочу. До одури!

Но нельзя.

То, что нельзя – понимаю отчетливо.

Это будет насилие. Сама она вот так не дастся… Не получилось у меня ее расслабить, раскрепостить. Никак.

Неужели настолько в голову вбила, что у неё жених и свадьба? Или любит так этого утырка Лютого?

Закрываю глаза – а передо мной она, разложенная на покрывале, ноги длиннющие раскинуты, и там, между ними, цветочек, блядь, аленький…

Сладкий, как шербет!

И я пью этот шербет, вылизываю, думая только о том, как мне кайфово.

Не вдупляя, что девчонке подо мной совсем не «айс» эти мои экзерсисы.

Да, кому я вру-то? Все я вдуплял. Видел, что ей отвратительно всё, что делаю. И не остановился.

Гондон я, вот что. Но… что сделано, то сделано.

Теперь нужно как-то все исправлять. Сначала разузнать все о ней, о Лютом, потом… Потом придумаю.

Пока занят своими мыслями – чайник закипает. Бросаю в чашку пакетик, завариваю.

Иду к ванной. Вроде и не надо мне туда заходить, сама вылезет. Но ноги несут.

Открываю дверь, и вижу ее, только голову и коленочки, все остальное пеной укрыто.

Эта картина такая… милая, нежная… Чёрт, я бы хотел вот так вот после работы или боев приходить домой, и чтобы меня ждала вот эта вот лапушка, в пене мыльной, разогретая, расслабленная, готовая…