– Ну, не будь дураком, – сказала она. – Нельзя же все время выигрывать.

«Вот они, женщины», – подумал Гирланд. Конечно, она права, нельзя все время выигрывать… даже бо́льшую часть времени не получится. Ну и черт с ним! Он вышел из квартиры, с силой захлопнув дверь, и выбежал на улицу.

Ничего. Когда ты совсем молоденькая дура, небольшой облом пойдет тебе на пользу.

Гирланд переночевал – точнее, промучился всю ночь – в паршивой гостинице. Уже после полуночи, когда он ворочался с боку на бок, ему вдруг вспомнилась эта девица: какие позы она принимала!

«Да у меня крыша едет!» – со злобой подумал он, взбивая мягкую подушку.

В пять утра он все еще не мог заснуть. В это время он вдруг принял решение следовать своему внутреннему голосу.

Быстро оделся, вышел и сел в машину. Через десять минут уже карабкался к себе на седьмой этаж. «Ничего, – думал он, поднимаясь по ступенькам, – я все взвесил». Он распахнул дверь и вошел в большую комнату, чуть освещенную начинавшимся рассветом.

Кровать была пуста. Комната тоже.

Гирланд скривился, потом пожал плечами.

Подошел к постели, сгреб белье в один ком и бросил на пол. Затем разделся, принял душ, улегся на незастеленную кровать и заснул.

Оскар Брукман стоял в кабинете Дори перед письменным столом и мял за спиной свою шляпу.

О’Халлорен, непосредственный начальник Брукмана, глядел в окно, пожевывая погасшую сигару. Дори восседал за столом и играл ножом для разрезания бумаги.

Во всей сцене чувствовалось напряжение.

– Вот никак не могу понять, в чем дело, – задумчиво сказал Дори. – Продумаешь всю операцию – и вдруг где-то происходит сбой. – Он говорил тихо, но со злостью. – Я получил донесение О’Брайена. Он облажался. Уортингтон все еще жив.

О’Халлорен наконец оторвался от окна:

– Нельзя винить О’Брайена. Сообщение Кена было получено слишком поздно.

– Ну да, всегдашние оправдания. А теперь там орудует Маликов, и О’Брайена просто выкинули вон. Вернуться он уже не сможет. Если Маликов доберется до Уортингтона – а он доберется, – то я потеряю двух ценных агентов.

На это О’Халлорен ничего не ответил. Они с Брукманом переглянулись и стали ждать, что будет дальше.

– Ну, по крайней мере Гирланд, похоже, собрался в Прагу, – продолжал Дори. – Хоть что-то начинает получаться.

Он сердито посмотрел на подчиненных. Его глаза за толстыми стеклами очков казались преувеличенно большими.

– Что скажешь? – спросил он Брукмана.

– Я посетил квартиру Гирланда, – стал докладывать тот. – Подложил ему в чемодан тот конверт, который вы мне дали. Сам он его не найдет, если только не разрежет чемодан на куски. А они там сразу найдут, как только его схватят.

– Тебя точно никто не видел, когда ты входил в квартиру? – пристально глядя на него, спросил Дори.

Брукман с трудом подавил улыбку превосходства: разговаривая с Дори, улыбаться не следовало.

– Так точно, сэр!

Дори поразмыслил над чем-то, а потом, кажется, расслабился.

– Надо бы растолковать вам суть этой операции, – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Мы пошлем в Прагу Латимера, а Гирланда будем использовать для отвода глаз. Маликов там, и он все знает о Гирланде. Он решит, что это наш новый агент. Вопрос заключался только в том, как заставить Гирланда поехать в Прагу. – Дори поизучал некоторое время нож для разрезания бумаги, а затем продолжил: – Месяц назад два срочника выкрали месячную зарплату своей части в Западном Берлине. Этих ребят звали Гарри Мосс и Фэрди Ньюмен. Они сбежали в Прагу. Ньюмена убила чешская полиция, а Мосс сейчас сидит в тюрьме. Ну а у меня есть племянничек – студент театрального училища. И я подумал: а почему бы ему не сыграть Гарри Мосса? Он связался с Гирландом и наплел ему то, что я попросил. Похоже, Гирланд заглотил наживку. Теперь он собирается в Прагу – забрать украденные денежки. И нам нужно, чтобы он действительно нашел в Праге деньги. Это часть операции.