– Эй, мужик, тормози!

За ним выскочили еще двое.

– Стой, братан. По-хорошему говорю, – крикнул другой: черноволосый, с крючковатым носом.

От нас их отделяла всего пара метров. Миша открыл окно и вскинул ружье:

– Гони отсюда, к чертям собачьим!

Антон сдал назад. Врезался в лавочку и резко вывернул влево, вдавив педаль газа до упора. Незнакомцы догнали нас и застучали по бортам газели. Но мы уже разогнались и постепенно отрывались от них. Вдогонку несся трехэтажный мат, но он быстро затих, после того как Миша закрыл окно.

– Люди! Вот тебе еще одна неожиданная опасность, – оглядываясь, сказал Михаил.

– Неожиданная? – удивился Антон. – По мне так самая предсказуемая. Без этого и быть не могло.

Я кивнула.

– Да, в моем мире некоторые люди оказались хуже монстров. Не думаю, что здесь будет как-то иначе.

– Люди такие люди, – усмехнулся Антон.

– Поосторожнее на поворотах, – взмолилась Лера, упираясь рукой в боковушку газели. – Не картошку везешь.

Рина спала, положив голову сестре на колени. Вот кому было действительно наплевать на все. Я даже немного позавидовала ее поразительной умиротворенности.

Антон не стал подъезжать к приюту. Припарковался в посадке неподалеку. В укромном месте, где машина не так сильно бросалась в глаза.

– Лера, останешься здесь. Маринку мы с собой взять не можем, так что будешь ее охранять. И машину.

– Хорошо, – кивнула Лера. – Только не задерживайтесь, а то я умру здесь от страха.

В мыслях Антона я прочла, что он и меня бы с удовольствием оставил здесь. Но только я знала, как выглядит Юля, поэтому он промолчал.

Мы вооружились до зубов и пошли пешком. На улице потеплело, хотя их маленькое Солнце ни разу не выглянуло из-за туч. Снег растаял, и земля под ногами стала мягкой, зато в воздухе пахло почти весной. Мы шли под деревьями, чтобы нас не было видно с дороги. Я внимательно приглядывалась к стволам и веткам, но они пока выглядели нормальными. В моем мире растения из-за Бреши тоже мутировали и запросто могли сожрать взрослого человека. Я очень надеялась, что здесь до такого не дойдет.

Мы подошли к детдому и немного понаблюдали за зданием. Издалека никаких признаков жизни не разглядели. Антон взглянул на меня и сказал:

– Идем.

Взял за руку, слегка пожал и добавил:

– Только, бога ради, держись поближе.

Я не сдержалась  и расплылась в улыбке:

– Не переживай, я живучая. К тому же, мне уже приходилось умирать. И ничего. Ничего особенного. Жить можно.

Мишка посмотрел на меня, как на умалишенную, но промолчал. Если будет время нужно рассказать ему мою историю. А Антон улыбнулся. Я не стала читать его мысли, чтобы не портить момент. Вдруг там опять недоверие.

Я поднялась по четырем ветхим ступенькам и уперлась взглядом в уже знакомую зеленую дверь с облупившейся краской. Не могу сказать, что горела желанием туда войти, но выбирать не приходилось. Только надеялась, что все это не зря, и Юля еще жива. Великие боги, мне так хотелось, чтобы она оказалась жива. Так хотелось отплатить ей за помощь. Должно же добро хоть изредка вознаграждаться… Антон потянул дверь на себя, и она нехотя, со скрипом, открылась. Мы ступили внутрь.

Перед нами раскинулся мрачный полутемный вестибюль, едва освещенный слабым светом из двух маленьких окон. Он и в прежние времена не выглядел гостеприимным, но теперь стал просто жутким. С потолка и по стенам свисали клочья гигантской спутанной паутины, а на полу, помимо луж крови, четко отпечатались кровавые следы детских босых ног.

– Что это? – едва слышно спросила я. Показывать не имело смысла. Наши взгляды и так все были направлены туда.