– Больные! – оборвал его раздумья мигнувший свет. – Вы должны вернуться в свои комнаты и лечь на постель. Вам будут введены знания тюркского и русского языков. Die Kranken! Sie sollen in die eigenen Zimmer und Zu liegen auf das Bett zurckkehren. Ihnen werden die Kenntnisse der Tьrkisch und der russischen Sprachen eingefhrt sein.

– Что значит «введены»? – удивленно поднял голову к потолку Харитонов. Среди солдат вермахта тоже наблюдалось некоторое недоумение.

– Ну, пока еще нас никто не калечил, а наоборот, лечили, – поднялся из-за стола лейтенант. – Наверное, не для того, чтобы угробить по дурости. Давайте, ребята, по койкам.

Офицер первым ушел в одну из комнат – вместо дверей тотчас образовалась бревенчатая стена.

– Ладно, ребята, раз так нужно… – Матях направился к «своей» конурке, лег на непривычно мягкий топчан. Стрельнул глазами влево-вправо, ожидая, что сейчас откуда-нибудь вылезет мощный футуристический агрегат. Но вместо этого голову внезапно бросило в жар, на миг он ощутил свой разум отстраненным, и даже вроде как увидел свое тело со стороны. Тут же странное ощущение прошло.

Сержант рывком сел, прижал пальцы к вискам, пытаясь заметить изменения в сознании. Изменений не ощущалось, зато пришло понимание того, что они находятся явно не в Москве. «Внедрение» языков, исчезающие и появляющиеся стены, вырастающая из ничего еда. Вряд ли подобное возможно даже в Москве… Или уже возможно?

– Процедура окончена. Выходите в центральный зал. Die Prozedur ist beendet. Kommen Sie in die zentrale Halle heraus.

Стена исчезла. Матях медленными шагами вышел к столу. Со всех сторон в помещение с такой же неуверенностью выбирались остальные обитатели странного места. Похоже, не только у сержанта развеялись последние иллюзии относительно того, что они находятся не дома.

– Сядьте, собратья. Сейчас с вами станет говорить хан замысла.

Слова прозвучали не на русском и явно не на немецком языках – но Андрей понял все. И почувствовал, что может ответить на точно таком же наречии.

«Кто-то действительно поковырялся в наших мозгах», – попытался для пробы сказать он, но вместо этого прозвучало:

– Чужак копал яму в нашей голове…

– Он оторвал память, – ответил Новиков.

– Это османский язык? – спросил один из немцев.

– Хватит трепаться и садитесь за стол, – предложил лейтенант. – Нам обещали показать руководителя проекта.

– А это какой язык? – Матях уловил, что обращение офицера прозвучало несколько иначе, чем речь всех остальных.

– Вы что, русский позабыли? – рассмеялся офицер. – Теперь только на татарском болтать собираетесь?

– Я вас понимаю! – воскликнул все тот же немецкий солдат. – Значит, я действительно понимаю славянский язык?

– Русский, – поправил его Матях.

– Какая разница? Русский, болгарский, литовский. Все одно, недочеловеки. Это вам надле… – Его речь оборвалась на полуслове, поскольку лейтенант без предупреждения врезал пехотинцу кулаком в челюсть.

– Ты как разговариваешь в присутствии хозяев, немецкое отродье? – рыкнул офицер. – Тебя для чего звали? Проповеди читать?

– Славянское быдло! – Рука немца зашарила на поясе, но ничего там не обнаружила. – Да я…

– Ты заткнешься, сморчок европейский, и будешь дожидаться команды, чтобы разговаривать, – с усмешкой объяснил ему лейтенант. – Тоже мне, ариец выискался.

– Das schаndliche, schmutzige Schwein!

– Сперва руки после сортира мыть научитесь, а потом к русским с советами подходите.

– Займите места за столом! – потребовал голос, мигнув светом. – К вам входит руководитель проекта.

На этот раз обращение прозвучало точно по-русски. Лейтенант и немец, который вытирал стекающую из уголка рта кровь, разошлись, угрюмо поглядывая друг на друга. Все расселись по полупрозрачным креслам. На несколько секунд наступила тишина. Затем свет мигнул в очередной раз, и в центре стола оказалось странное существо. Именно существо – на человека оно походило только отдаленно. Те же две руки и две ноги – но необычайно тонкие, и даже легкая, опадающая складками ткань длинного, до пят, балахона не могла скрыть невероятной худобы. Столь же болезненно изможденным выглядело и тело, напоминая увеличенную в двадцать раз куклу Барби. Голова на этом фоне выглядела вполне нормальной: светло-голубые глаза, коротко стриженные волосы, тонкий острый нос, чуть синеватые губы. Вот разве только росту в госте имелось никак не меньше двух с половиной метров.