Впрочем, быть может, было бы правильно держаться еще одного способа понимания и изложения этих явлений. Все проявления влечений можно разложить на отдельные, разделенные на временные промежутки и одинаковые за весь период данного (любого) промежутка, толчки, относящиеся друг к другу, как, например, последовательные извержения лавы. В таком случае можно себе представить, что первый и самый первоначальный порыв влечения протекает без изменений и не претерпевает вообще никакого развития. Следующий порыв с самого начала подвергается изменению, вроде поворота в сторону пассивности, и присоединяется затем к прежнему течению, сохраняя свой новый характер пассивности, и так далее. Если бросить взгляд на данное влечение с начала его зарождения до определенного момента, то описанная последовательность порывов, толчков должна дать картину определенного развития влечения.

Тот факт, что в определенный поздний период развития влечения можно наблюдать его (пассивное) противоположное течение, заслуживает быть отмеченным и назван прекрасным термином: амбивалентность.

Ход развития влечения становится нам понятным, если иметь в виду всю историю развития его и постоянство серединных ступеней. Опыт показывает далее, что размеры наблюдаемой амбивалентности меняются в высокой степени у индивидов, человеческих групп или рас.

В ярко выраженной амбивалентности влечений у современного человека можно видеть архаическое унаследование, так как у нас есть основание полагать, что в первобытные времена известная часть непревращенных активных импульсов в проявлениях влечений была большей чем теперь.

Мы уже привыкли называть нарциссизмом раннюю фазу развития «Я», когда половые влечения удовлетворяются аутоэротически, не исследуя пока вопроса о взаимоотношениях между нарциссизмом и аутоэротизмом. В таком случае мы должны сказать, что предварительная ступень влечения к разглядыванию, когда объектом разглядывания является собственное тело, относится к проявлениям нарциссизма, представляет из себя нарциссическое образование. Из этой ступени развивается активное влечение к разглядыванию благодаря тому, что оно разрывает с нарциссизмом, между тем как пассивное влечение к разглядыванию крепко держится нарциссического объекта. Точно также превращение садизма в мазохизм означает возврат к нарциссическому объекту, между тем как и в том и другом случае нарциссический субъект заменяется другим посторонним «Я» посредством идентификации.

Принимая во внимание конструированную нарциссическую предварительную ступень садизма, мы этим приближаемся к более общему взгляду, что судьба влечений, выражающаяся в обороте к собственному «Я» и в превращении из активности в пассивность, зависит от нарциссической организации «Я» и носит на себе печать этой фазы развития. Эта судьба, может быть, соответствует попыткам отражения, которые на более высоких ступенях развития «Я» достигаются другими средствами.

Мы должны вспомнить, что до сих пор наш разбор касался только двух противоположных пар: садизм – мазохизм и страсть к подглядыванию страсть к показыванию себя. Это самые известные амбивалентно встречающиеся сексуальные влечения. Остальные компоненты позднейшей сексуальной функции еще не доступны в достаточной мере анализу, чтобы могли быть разобраны таким же образом. О них мы можем сказать в общем, что они проявляются аутоэротически, то есть что объект их исчезает, уступая место органу, являющемуся их источником, и обыкновенно совпадает с ним. Объектом страсти к разглядыванию, хотя сначала и составляющим часть собственного тела, является, однако, не сам глаз, а при садизме органический источник влечения – вероятно, активная мускулатура – определенно указывает на другой объект, хотя бы и на собственном теле. При аутоэротических влечениях органический источник играет настолько решающую роль, что форма и функция органа имеют решающее значение при определении активности и пассивности цели влечения.