Однако позже возникла легенда, что Неизвестная, вытащенная из канала Ландвер, была жестоко избита, ее тело было обильно покрыто шрамами, свидетельствующими о насилии над ней. Один доктор, а именно доктор Йозеф Кнапп, говорил о «двух заметных углублениях в теменных костях» ее головы, «одна прямо на верхней части черепа и проходящая через обе теменные доли, и другая на левой стороне». Говоря о них, он сказал, что они имеют «явно искусственный характер», и высказал предположение, что они «возникли в результате несчастного случая или являются результатом насилия» {24}.

Гарриет фон Ратлеф-Кальман, автор работы, в которой были впервые обобщены и опубликованы доказательства по делу Неизвестной, настаивала, что «за правым ухом пациентки был шрам, который, как заявляли доктора, был образован касательным пулевым ранением» {25}. Этот шрам, утверждала она, был настолько глубоким, что «при ощупывании его пальцем» в него можно было вложить весь палец {26}. Кроме того, еще был профессор Сергей Руднев, последний заявил, что рентгеновское обследование показало наличие «зарубцевавшейся кости» в правой фронтальной доле черепа Неизвестной и в правой части затылочной, или задней кости ее черепа, и эти травмы, по его мнению, были получены в результате сильных ударов по голове, и они вызвали кровоизлияние {27}.

Фактически все вышеизложенное правдой не было, но эту ложь повторяли без конца, пока она не стала считаться признанным фактом. Ни один другой врач никогда не отмечал наличия в черепе углублений, которые упоминались Кнаппом, выступившим с этим заявлением спустя четыре года и сделавшим его лишь на основании того, что сохранила его память. Ни один медицинский отчет или рентгеновское обследование не показали наличия черепных травм, о которых говорил Руднев, и ни один доктор не поддержал предположение Ратлеф-Кальман о том, что касательное пулевое ранение оставило глубокий след за ухом пациентки {28}. Те повреждения, которые были получены Неизвестной, относились к вполне реальным, но они вовсе не были такими серьезными, как те, в которые заставили поверить общественность.

В целом разного рода письменные отчеты или описания телесных повреждений, полученных Неизвестной, были составлены десятью врачами, которые наблюдали ее в течение первого десятилетия со дня попытки само-убийства, сделанной ею. В их число входят пять немецких врачей-терапевтов: доктор Винике из больницы Елизаветы, доктор Фридрих Рейхе из психиатрической клиники Дальдорф в Берлине, доктор Карл Зонненшейн из больницы Св. Марии, доктор Йозеф Кнапп, который занимался частной практикой, а также доктор Грэфе, имевший опыт лечения туберкулеза, и русский эмигрант профессор-фтизиатр Сергей Руднев. Сюда же нужно отнести двух докторов медицины, Лотара Нобеля и Карла Бонхеффера, из клиники Моммсена в Берлине, доктора Эйтеля, специалиста по внутренним болезням в санатории Stillachhaus Sanatorium в Баварии и доктора Ганса Виллиге из психиатрической клиники Ильтен, близ Ганновера. Бонхеффер был единственным, кто имел доступ ко всем первым медицинским отчетам, которые позже были утеряны {29}. Собранные документы дают возможность окончательно определить характер и размеры травм, полученных Неизвестной до попытки самоубийства.

Вопреки утверждениям Кнаппа, Ратлеф-Кальман и Руднева травмы черепа, которые получила Неизвестная, оказались незначительными. Фридрих Рейхе сообщил, что он не нашел травматических повреждений на теменных и затылочных костях ее черепа; рентгенографическое обследование и последовавшее за ним обследование по традиционной методике также не подтвердило наличия «ни деформации, ни каких-либо следов серьезных травм и повреждений». Бонхеффер не смог найти «серьезных внешних повреждений черепа» и указал, что в ходе обследования головы Неизвестной он не обнаружил ни повреждений, ни каких-либо признаков шрамов, идущих вдоль верхней части ее черепа. Единственным признаком сохранившегося на черепе ранения, который был замечен Рейхе и подтвержден Бонхеффером, был узкий шрам за ее правым ухом длиной 2–3 сантиметра, который оставил «поверхностную борозду». В противовес тому, что утверждали Кнапп, Ратлеф-Кальман и Руднев, он был настолько неглубоким, что его не могло заметить никакое рентгенографическое обследование {30}. Наличие этого небольшого повреждения было подтверждено врачами Лотаром Нобелем, Теодором Эйтелем и Гансом Виллиге. «Верхняя часть черепа не выглядит имеющей заметные вдавленные участки», – сообщал Нобель {31}. Эйтель отметил наличие неглубокого шрама за правым ухом, однако это была единственная рана, найденная им на ее черепе {32}. И Виллиге сообщил, что он видел шрам «длиной около трех сантиметров» над и слегка позади правого уха, и под этим шрамом, он, как он полагал, смог «выявить на кости наличие неглубокого вдавленного участка» {33}.