– Это ты меня так пытаешься успокоить? – нахмурилась я.

– Настроить на рабочий лад, – без труда парировал он. Когда я, молча возмущаясь, качнула головой, продолжил как ни в чем не бывало: – Следствие веду я, ты со своей группой прикреплена к нам как оперативная поддержка.

– Вся беготня на нас, – тут же перевела я.

– Сообразительная, – «обрадовался» Лой.

А то он этого и раньше не знал.

– И не только, – подтвердил Маркони.

– Магический корпус, – трагично опустила я плечи.

Мой драматический талант не произвел на следователя ни малейшего впечатления.

– Пока ты отдыхала… – Я грозно выпрямилась, а он спокойно повторил: – Пока ты отдыхала, я набросал черновой вариант плана следственных мероприятий и поручение для вас.

Я взяла оба листа бумаги, пробежалась взглядом:

– Маркони!

– Да? – посмотрел он на меня… снисходительно.

– Уже почти двенадцать, нам не успеть за день. – Пунктов в поручении было всего пять, но каждый из тех, что с наскока не получится.

– Грустно, – протянув руку, чтобы забрать лист обратно, заметил Маркони. – Я рассчитывал…

– Это нечестно, – вскочив, заявила я.

– Это – привилегия моего положения, – поправил меня следователь. – И сядь обратно.

Я опустилась на стул:

– Извини.

– Перенос возможен либо на настроенный маяк, либо на точные координаты, либо на слепок. Первый и второй вариант исключаем. Ничего похожего на маяк обнаружено не было, по координатам такой точности не добиться, да и затратно по ресурсам, остается слепок.

– Что означает возможность повторения, – продолжила я. – Думаешь, сама не понимаю.

– Уверен, что понимаешь, но пока ведешь себя, как взбалмошный ребенок, для которого все это лишь игра.

– А сам разве не такой был? – неожиданно вклинился в наш разговор Лой.

Думала, Маркони вспылит и огрызнется, но он только бросил быстрый взгляд на своего эксперта и вновь посмотрел на меня:

– Он прав, именно такой. Изменился, когда погиб мой друг. Не по моей вине, но осадок остался. Будь мы тогда немного серьезнее… – Он встал, обошел стол, подхватил меня за плечи своими ручищами, заставив подняться: – Не стоит совершать ошибки, которые невозможно будет исправить.

Освободиться я не пыталась – нереально, но Маркони отпустил сам. Вернулся за стол, правда, садиться не стал.

– Начни с князя. Договорись о беседе…

– Ему бы допрос. С пристрастием, – тяжело вздохнула я.

– Настасья… – угрожающе протянул следователь.

– Да помню я, помню, – отмахнулась я от него. – Дипломатическая неприкосновенность.

– Ну… как сказать, – многозначительно хохотнул Лой.

– А ты, – резко развернулась я, грозно направив в его сторону палец, – заткнись. Или, думаешь, я не знаю, куда именно ты ходишь вина попить в хорошей компании.

– И куда же он ходит? – тут же уцепился за мои слова Маркони.

Да… моя выходка была неосторожной. Приверженец семейных ценностей Маркони не терпел измен в своем окружении, считая, что брак – дело хоть и похожее на пожизненное заключение, но по собственному желанию, а не приговору суда.

– К моей матушке играть в ведьму-ведьму с такими же… любителями поговорить.

– Ах, к Елизавете Николаевне, – тут же смягчился Маркони. Тоже провинность, но из разряда мелких правонарушений. – Как она?

– Готова поставить месячное жалованье, что скоро она перестанет быть госпожой Волконской, – не без задней мысли «сдала» я матушку.

Если она думала, что попытка свести меня с Северовым просто так сойдет ей с рук, сильно ошибалась. Азартный блеск в глазах Лоя был только началом. Вот когда эта новость пару раз обойдет департамент…

– Ладно, – заглянув еще раз в поручение, вздохнула я, – пойду-ка я, пока меня еще чем не загрузили.