— Вы наводили обо мне сведения?! — возмущённо пискнула я, но в ответ получила лишь недоуменный взгляд темных глаз, мол, неужели совсем дурная? Амир покачал головой, подождал пока я подпишу документы, забрал их вместе с ручкой и практически сразу потерял ко мне какой-либо интерес. Я суетливо засобиралась, забрала свою копию бумаг, кое-как под насмешливый взгляд Куижева запихнула их в рюкзак, но напоследок все же решилась забрать волновавший меня вопрос. 

— А Андрей? Что будет с ним?

— Разве не ты ещё неделю назад кричала, что он сам за себя, а ты сама за себя? —  Амир скрестил руки на груди. 

— Да, но… — В чём-то Куижев был прав. Да, именно я говорила о том, что не буду разгребать чужие проблемы, именно я стала инициатором разрыва наших с Васильевым отношений, но это не означало, что я резко перестала к нему чувствовать хоть что-либо. Меня по-прежнему заботили его судьба и жизнь, даже с учётом того, что я уже понимала, что нам не по пути. Тем не менее, этот человек был важен для меня и мне не хотелось, чтобы ему причинили вред. Андрею, несомненно, нужна была встряска, ему нужно было умнеть и взрослеть, но, при этом, желательно, чтобы его никто не обижал. Так, как, например, могли обидеть подобные Куижеву. 

— Перед тем, как уйдёшь, Кристина проводит тебя на кухню, будь добра, свари мне кофе. Как в прошлый раз, — будто бы на всякий случай, уточнил Амир.

— Что? 

— Конфетка, у тебя проблемы со слухом? 

— Но…

— Ты работаешь на меня с сегодняшнего дня. В документах, которые ты не удосужилась толком прочитать, это есть. Как и оговорка касательно сверхурочных. Считай это началом своей работы, — он улыбнулся. Улыбнулся странно, как-то покровительственно. — Вперёд. 

Я не найдясь, что возразить, медленно поплелась к выходу из большого кабинета, будто зомби. А затем пошла варить кофе своему новому боссу, а что ещё оставалось? 

Черт, на что же я всё-таки подписалась?! 

Холода подкрались незаметно. Несмотря на то, что на календаре ещё царствовала осень, по ощущениям уже наступила зима. Правда сегодняшний день был исключением. На улице необычайно ярко светило солнце, которое, будто бы издеваясь, предлагало радоваться наступившему дню. 

А радоваться было особо нечему. Всю прошлую ночь мне написывал и названивал пьяный в усмерть Андрей, который, сволочь такая, так и не дал мне нормально выспаться. На днях мне сообщили, что из списка студентов, которые получают стипендию я была по ошибке исключена и на восстановление, а также устранение всех формальностей потребуется время, а добила меня соседка с верхнего этажа, которая нажаловалась хозяйке о том, что я шумлю. И как я не пыталась объяснить и доказать, что это не я, а соседка с боку, ничего не вышло, от Веры Ивановны все равно получила выговор и, как итог, повышение квартплаты. 

В общем, несмотря на то, что на улице светило солнце, проблем у меня было хоть отбавляй. А ещё с утра пораньше позвонила Кристина из офиса Куижева и велела сегодня явиться на подписание каких-то бумаг в отделе кадров. Я попыталась объяснить, что вполне вероятно могу не успеть, сегодня был важный семинар после обеда, но эта прекрасная женщина даже не удосужилась меня дослушать, просто повесив трубку. 

По итогу можно было конечно опустить руки, но разве это хоть что-то решило бы? Вместо этого я включила на телефоне самую задорную песню, что нашлась в плейлисте, сделала ее погромче, а что, я ведь шумлю, и под громкую мелодию сделала себе омлет, сварила вкусный кофе и разогрела вчерашний круассан, все это с аппетитом слопала, а затем отправилась приводить себя в порядок. И пусть бы мир рушился, а женщина должна оставаться женщиной в любых обстоятельствах. Так всегда говорила давно почившая бабушка по папиной линии, которая когда-то давно учила меня краситься и приговаривала, что выглядеть хорошо, в первую очередь, нужно для себя. Она же даже в свои восемьдесят всегда ходила с прекрасной осанкой, красной помадой на губах и на аккуратных каблучках, которые я до сих пор отчетливо помнила. Со времен ее уроков прошло много времени, но я всегда старалась придерживаться этой простой мудрости. Всегда выглядеть хорошо, любить себя, это ведь было так просто.