– Не-е-е-е-т! – затрясла головой Маша, – я тебе верю!

– Зря! – сказал я, – просто если знаешь, что будет чувствовать противник, когда получит от тебя этим порошком, то можешь лучше планировать свои действия.

– Да? – задумалась Маша, – ты считаешь?

– Считаю, – кивнул я, потому что, в самом деле, так думал. И если средство не смертельное, то испытать его на себе очень полезно.

– Может и в самом деле попробовать? – сказала она, глядя на меня, и казалось, будто Маша надеется, что я скажу: «Не нужно, я пошутил». Но я так не сказал.

– Давай, не очкуй! – подмигнул я ей и, наклонившись над водой, начал умываться, – я тебя подстрахую, чтобы не упала. Видишь, я собираюсь это сделать, потому что знаю, как это работает!

– Да ладно, ладно, уговорил, – махнула рукой Маша и сняла каску, – только кинь немножко, совсем чуть-чуть. Чтобы меня не сильно мотало.

– Естественно! – сказал я, возвращаясь на прежнее место, – вставай вон туда. Готова?

– Нет! – сказала Маша, встав туда, куда я ей сказал.

– Вот и отлично, – и я швырнул, в самом деле, крохотную горстку песка.

Вид у Маши был такой, как будто она оказалась внутри огромного колокола, по которому только что ударили кувалдой. Название «оглушающий порошок» было как нельзя более кстати. Глушило так, что мама не горюй.

Маша расставила руки в стороны, стараясь удержать равновесие, невидящим взглядом она смотрела куда-то вверх, периодически дёргаясь то в одну, то в другую сторону.

Я сразу же подошёл к ней поближе, чтобы не дать ей грохнуться. А это было вполне возможно, потеря ориентации была мощной.

Но Маша, как и я, смогла удержаться на ногах. Это было непросто, но вестибулярный аппарат справился. И когда мне казалось, что её вот-вот отпустит, и она придёт в себя, Маша вдруг метнулась в сторону, испугавшись чего-то, видимого только ей.

Я бросился её ловить и чудом успел схватить под мышки, прежде чем она улетела вниз по небольшому, но очень недружелюбному склону с множеством торчащих острых камней.

Маша вдруг прижала руки к телу, зажав в подмышках мои ладони. При этом сжалась в комок, подогнув ноги, и захихикала. Причём это наложилось на потерю пространственной ориентации. Получается, тело по-прежнему воспринимает всё так же, как и раньше. В том числе и щекотку.

Маша начала дёргаться и выворачиваться, постепенно меняя эффект оглушения, на эффект от щекотки, и вдруг заголосила:

– Оу-оу-оу-оу…

Перестала дёргаться и плавно опустилась на колени, а потом и повалилась на камни, с блаженной улыбкой на лице. Я не стал препятствовать её укладыванию, просто помог сделать это аккуратно. И уже, когда она легла, поймал на себе слегка безумный, но счастливый взгляд.

И это было странно, потому что ничего вот такого я не испытывал. А она пережила какое-то острое наслаждение, граничащее с оргазмом. Ну, может, и не в полном смысле этого слова, но что-то столь же сильное.

Взгляд Маши всё больше прояснялся, но ощущение счастья с лица у неё не сходило.

– Всё нормально? – спросил я осторожно.

– Лучше! – слабым голосом сказала Маша.

– Лучше, чем нормально? – решил уточнить я.

– Намного! – сказала Маша, продолжая блаженно улыбаться, чем уже начинала меня беспокоить. Уж не сдвинулось ли что-то в мозгах? Может быть, не стоило на ней этот порошок проверять? Не перенесла девичья психика…

– Знаешь сколько во мне Маны? – спросила вдруг Маша.

– Сколько? – спросил я, пока не понимая, что происходит.

– Во! – она вяло махнула рукой в сторону своей головы, – возле самой макушечки плещется!

– Рад за тебя, – задумчиво сказал я и вдруг оживился, – погоди, ты хочешь сказать, что зарядилась за несколько секунд?