– Ты сюда часто приходишь? – беззаботно поинтересовалась я.

– Когда бывает свободное время, – уверенно заявил он. – А ты как проводишь свободное время? – с интересом спросил он.

– Свободное время? – я с трудом подавила злобный смешок. – Да откуда ему взяться? Мама даже весной и осенью находит работу для всех… я, правда уже несколько лет подряд убегаю к реке, брожу по Энтальскому лесу.

– Не страшно одной? – нарочито зловещим голосом спросил Эстан.

– Я не отхожу от тропы, – пояснила я, – иначе заблудилась бы в два счета.

Эстан улыбнулся.

– Ты живешь с родителями и братом? – поинтересовался юноша.

– И с бабушкой, – поправила я, – после смерти деда она переселилась к нам, не хотела одна в доме оставаться. Там сейчас живет старший сын моего дяди со своей женой и маленьким сынишкой.

– У тебя большая семья, – подытожил Эстан.

– Да уж. Сейчас еще прибавилось – у дяди моего сын родился. Он на год младше своего племянника, – я нахмурилась, по-моему, так это было странно, – жаль только, мы все по разным деревням живем, – продолжала я, – тетя моя, мамина сестра, вообще в Релитоле. Мы ее и видим-то раз в несколько лет.

Эстан наблюдал за мной, не отводя взгляда, и то и дело улыбался по ходу моего рассказа.

– А у тебя большая семья? – поинтересовалась я.

– Нет, – быстро ответил он, – родители и брат.

– И все? – не поверила я. – Бабушки, дедушки, дяди, кузины?..

– Нет, – твердо отозвался он, – только мы вчетвером.

– Вы, наверное, очень дружные, – предположила я.

Эстан нервно улыбнулся и стал пальцем расковыривать ямку в гладкой земле.

– Да, наверно так, – как-то неуверенно отозвался юноша.

Я не стала больше расспрашивать его о семье. Совершенно очевидно, что для него это болезненная тема, но, когда я спросила его про работу, тот совсем сник, и так и не ответил мне, что именно они делают и какие лично у него обязанности.

Я замолчала, не зная, что еще спросить, чтобы не смущать своего нового знакомого. Хоть он и вел себя немного странно, мне хотелось провести с ним как можно больше времени. Меня тянуло к нему всей душой, словно именно его я и искала все это время, бродя в одиночестве по лесу. Именно того, с кем могла бы сидеть вот так и говорить ни о чем. Или, вернее, молчать – как в нашем случае.

Эстан хоть и выглядел несколько сконфуженным, но не переставал улыбаться, развеивая все мои сомнения по поводу его нежелания говорить со мной.

Через какое-то время он начал расспрашивать меня о моем детстве, и я с удовольствием отвечала ему, недавнее молчание меня несколько смутило своей продолжительностью.

В конце концов, я так расслабилась, что чувствовала себя совершенно легко и свободно рядом с ним. Я даже позволила себе лечь на неестественно гладкую почву и вытянуть руки, потягивая затекшую от долгого сидения спину.

Эстан сидел рядом и смотрел на меня.

Я прикрыла глаза от слепящего солнца и безотрывного взгляда юноши. Эстан расспрашивал меня без остановки, не давая задать себе ни одного вопроса.

– А какая бабушкина сказка тебе понравилась больше всего? – в очередной раз задал вопрос юноша.

Я пыталась вспомнить самую интересную сказку. Что-то в голову ничего не приходило. Мысли плыли медленно и неохотно. Припекавшее во всю солнце совсем разморило меня, и я неожиданно для себя самой погрузилась в сладкое забвение. Эстан что-то шепнул сквозь сон, я услышала какой-то хлопок, но открыть глаза так и не смогла. Я видела пещеру Эстиллы. Сидела возле нее в ожидании смерти от приближающегося незнакомца. Подняла голову и увидела Эстана, протягивающего черный мешочек. Там лежала хрустальная пирамидка. Я взяла в руки подарок и заметила, что Эстан теперь стоит в оранжевой, сияющей на солнце дымке. Я вновь услышала хлопок, но теперь где-то далеко, за краем сознания.