Зося не могла понять, почему все молча оставляют скамью Фроловой, словно та подарена ей на день рождения. Никто ни разу даже не попытался сесть на «ее» место. Кроме Зоси. Она не сомневалась, что ее оттуда выдворят, но все равно это сделала. Зося и сама не знала, что на нее тогда нашло.

Фролова опешила от такой наглости, ведь даже фактурная Быстрова со своей свитой не посмела покуситься на ее территорию, а тут эта мелкая клуша. Одна!

Лариса быстро нарисовала на своем лице снисходительную улыбочку и взглядом приказала: «Взять!» Рыдалова, или, как ее прозвали за зычный голос, Рында, мгновенно схватила Зосю за руку. Сзади на нее набросились Фаня и Иванючка. Силы были не в пользу Зоси. Рано сформировавшаяся Рында давила всем своим весом. Она и в одиночку могла справиться с субтильной Зосей, так что содействие крупногабаритной Феофановой было лишним. Ну а Настя Иванючина – невзрачная, лишенная малейшей детской миловидности, с по-мужски грубыми чертами крестьянского лица, которую Фаня держала при себе для мелкой черновой работы, – прыгала вокруг, чтобы выслужиться и одновременно выместить на Зосе злобу за собственное низкое положение в школьном коллективе. Не будь Зоси, Иванючка вполне могла стать изгоем. Но, в отличие от Сапожниковой, Настя была бы изгоем жалким и унылым – такую и травить скучно.

Переодевалась Зося очень быстро, чтобы как можно меньше времени оставаться раздетой и наиболее уязвимой и тем самым привлекать к себе внимание. Ее фигура называлась одноклассницами «сисек нет, жопа с кулачок». А еще «ножки как столбы после бомбежки». Если, говоря о ногах, девчонки сгущали краски, то про грудь была чистая правда: грудь Зоси только-только начала развиваться, в то время как сверстницы давно щеголяли лифчиками, умудряясь выставлять их напоказ из-под любой одежды. В раздевалке устраивались дефиле нижнего белья. Кто из одноклассниц еще не обзавелся бюстгалтером, носили топы. И только Зося, как маленькая, ходила в маечках-футболках.

Зося появлялась в раздевалке ближе к концу перемены, ставила свою сумку на пол, одежду складывала на два ребра батареи. Скрючившись и наклонившись, как будто бы поправляя носки, она быстро снимала блузку и влезала в мешковатый, считавшийся у нее спортивным, джемпер. Для школы она собственноручно пошила блузку с кокеткой и множеством складок, чтобы скрыть под ними отсутствие груди. Но это не спасало от насмешек. Активнее всех к Зосе цеплялась Феофанова, Иванючка, как водится, подгавкивала.

Однажды во время переодевания Зосю вытащили в центр раздевалки, вырвали из рук джемпер, отобрали штаны, которые она не успела надеть.

Зося осталась в трусах и футболке. Она скрючилась, словно стремилась сделаться невидимой. Девчонки резвились, отпуская язвительные замечания по поводу ее неразвитой фигурки. Зося совсем сникла.

В этом учебном году визуальная разница между ней и одноклассницами стала заметна особенно. Ровесницы одна за другой превращались в девушек – юных, притягательных, с округлостями в положенных местах, с плавной походкой и неторопливыми движениями. Они все носили одинаковую модную в подростковой среде прическу – длинные распущенные волосы с пробором «елочкой», красили губы и ресницы, демонстрировали декольте.

Зося никак не дотягивала до своих неполных пятнадцати, выглядела максимум на одиннадцать. Она даже на Новый год загадала желание – носить лифчик.

Желание сбываться не торопилось. Вата, напиханная в бюстгалтер размера «А», сбивалась комьями, делая из Зоси дочь Квазимодо, и от этой идеи пришлось отказаться.