– Не хочу идти с ним спать! Он противный, волосатый и жирный. Если у тебя нет других планов, поедем ко мне. Будем ебаться!

– Поедем, – согласился я. – Какие планы в два часа ночи. Только будем приличными, не нужно его обижать, я уйду первый, потом ты.

– Хорошо, – сказала она. – А встретимся у моего дома… Или нет, лучше подымайся наверх, – подумав, сказала она. – Подожди меня у двери моей квартиры…

Бэн вернулся, и я стал откланиваться. Поблагодарил его за обед и выразил надежду, что мы еще встретимся на этом глобусе где-нибудь… Я мог бы для приличия оставить ему свой парижский телефон или попросить его номер телефона, но я не сделал этого. Я и так был весь вечер изысканно вежлив, слишком вежлив, неприлично вежлив, по моим стандартам. Эпизодическая встреча – только и всего. С Бэном все было ясно – обычная американская история… Он просрал свою жизнь – продался за комфорт и африканские скульптуры и возможность всякий вечер сидеть в кафе на Сент-Марк плейс и пиздеть о литературе, обсуждать и осуждать чужие книги. За это он отдал своему издательству годы жизни и талант, если таковой у него когда-либо был. Он стал рабом и канцелярской крысой. Как он сообщил мне в этот вечер, теперь, когда у него такое прекрасное жилище, он готов наконец засесть за написание книги. Я не сказал ему, что, пожалуй, уже поздно. Он был никто, ему нужно было пойти домой и застрелиться. Мне его не было жалко. Я встал. Даян рванула за мной.

– Ты едешь домой? – спросила она искусственным голосом. – На такси? Подвези меня.

– Да, конечно, – сказал я.

Идиоту было ясно, что нам не по дороге и что она уходит со мной.

– До свиданья, Бэн, – сказала она. – Я тебе позвоню.

Бэн задержал ее. Ясно, ему было обидно – он платил целый вечер, а теперь она линяет.

– ОК, – сказал я. – Я пойду ловить такси на угол.

И отошел. Это их дело – пусть переговорят.

Она подошла через пару минут и влезла вслед за мной в желтый кеб.

– Пизда! – сказал я ей уже в машине. – Он все понял.

– Ну и хуй с ним! – сказала она.

Я пожал плечами.

– Твое дело, но, как я понимаю, он – твой любовник.

– Ну и хуй с ним! – повторила она упрямо и пьяно.

Я ебал ее и чувствовал, что эта ночь необычайная. Помимо моей воли я был чуть-чуть, самую малость, но признателен ей за то, что она предпочла меня, хотя это и было понятно. В конце концов, мне 37, и я гуд лукинг[17], а ему больше пятидесяти, у него седая борода и обширный живот. Слишком хорошо питается. Он выглядит как старик, а у меня едва ли не офицерская выправка. Но дело было явно в другом. В антракте я ее спросил, в чем дело.

– Ах, – сказала она, переворачиваясь на живот. – Видишь ли, ты, конечно, догадываешься сам, что ты скотина. Не так ли? – спросила она меня весело.

– В каком-то смысле, наверное, да, – согласился я, закуривая свой обычный постельный джойнт, я их всегда таскаю с собой в бумажнике.

– Вот это мне и нравится, – сказала она смеясь.

– Перестань, – сказал я. – Я спросил серьезно. Мне интересно как литератору.

– Я серьезно, – сказала она и, вскарабкавшись на колени, обняла меня сзади.

– Эй, эй! – сказал я. – Что за нежности! – и стряхнул ее руки.

– Я же говорю, что ты скотина, – опять развеселилась она. – Даже в минуты интимности ты называешь меня не иначе как «пизда». Ты, грохнувшись со мной в постель, никогда не утруждаешь себя тем, чтобы как-то приготовить меня, погладить, просто поцеловать, в конце концов. Ты помещаешь меня в удобную тебе позицию, бесцеремонно, если тебе нужно, передвигая мои руки и ноги, как будто я кукла или труп, и вонзаешь в меня свой хуй. Ты грубое сексуальное животное. Мужлан. Предположить, что ты не знаешь, как надо, я не могу – я читала твои книги… Кроме того, у тебя должен быть огромный сексуальный опыт, не может быть, чтобы ты ничему от женщин не научился. Я думаю, что ты просто не заботишься обо мне, о женщине, которая с тобой в постели. Тебе даже, очевидно, все равно, кто с тобой.