Движущей силой, которая привела к перемещению индейцев, доказывал Д. Ван Эвери, не были бедные белые жители приграничья, обитавшие по соседству с индейцами. Этими силами являлись индустриализация и торговля, увеличение численности населения, развитие городов и железных дорог, удорожание земли и жадность предпринимателей. «Руководители экспедиций и земельные спекулянты манипулировали ростом общественного возбуждения… Пресса и духовенство неистовствовали». В результате этого безумия индейцы либо погибали, либо изгонялись, земельные спекулянты разбогатели, а политики обрели больше власти. Что касается малоимущих белых обитателей фронтира, то они были пешками, которых выставили вперед при первых жестоких схватках, но которые вскоре оказывались ненужными.

Имели место три добровольные волны миграции чироков на запад, в прекрасный лесной край Арканзаса, но там почти сразу индейцы оказались в окружении белых поселенцев, охотников и трапперов[71]. Этим туземцам (так называемым западным чирокам) предстояло двигаться дальше на запад, на этот раз в засушливые земли, слишком бесплодные для белых поселенцев. Федеральное правительство, подписывая с индейцами договор в 1828 г., объявило новую территорию «постоянным домом… который, в соответствии с официальными гарантиями Соединенных Штатов, останется в их владении навсегда». Это было очередной ложью, и о плачевном положении западных чироков стало известно тем трем четвертям всего племени, которые все еще оставались на Востоке и испытывали давление со стороны белых, подталкивавших их к переселению.

Семнадцать тысяч чироков, живших в окружении 900 тыс. белых в Джорджии, Алабаме и Теннесси, решили во имя выживания адаптироваться к миру белого человека. Индейцы становились фермерами, кузнецами, плотниками, каменщиками, владельцами собственности. Перепись 1826 г. зарегистрировала у туземцев 22 тыс. голов рогатого скота, 7,6 тыс. лошадей, 46 тыс. свиней, 726 ткацких станков, 2488 прялок, 172 повозок, 2943 плуга, 10 лесопилок, 31 мельницу, 62 кузницы, 8 прядильных станков и 18 школ.

Язык чироков – необычайно поэтичный, полный метафор, экспрессивный, тесно связанный с танцем, драмой и ритуалом – всегда был языком голоса и жеста. Теперь же вождь племени Секвойя создал письменность, которую освоили тысячи индейцев. Новый законодательный совет чироков проголосовал за выделение денег на покупку печатного станка, и с 21 февраля 1828 г. начала выходить газета «Чироки феникс», которая издавалась на двух языках – английском и индейском.

До этого времени чироки, как в основном и все коренные жители Америки, обходились без формального управления. Д. Ван Эвери так пишет об этом: «Основополагающим принципом индейской формы правления всегда было неприятие управления. Индивидуальная свобода рассматривалась практически всеми краснокожими к северу от Мексики как нечто незыблемое, более важное, чем обязательства личности по отношению к своей общине или народу. Такая анархистская позиция определяла и поведение, начиная с мельчайшей социальной единицы – семьи. Родители-индейцы не были склонны заниматься вопросами дисциплины своих детей. Каждое проявление последними собственной воли расценивалось первыми как благой знак становления зрелого характера».

Время от времени собирался совет, членство в котором было свободным и непостоянным и чьи решения проводились в жизнь исключительно благодаря влиянию общественного мнения. Моравский священник, живший среди индейцев, так описывал их общество: «Там из века в век, без общественных потрясений и разногласий, существовало традиционное правление, которому в мире, возможно, нет аналога; правление, при котором не было четких законов, а существовали лишь древние традиции и привычки, отсутствовала юриспруденция, но имелся жизненный опыт прежних времен, не было судей, а были лишь советники, которым люди, тем не менее, добровольно и безоговорочно повиновались, – т. е. правление, при котором возраст определяет положение в обществе, мудрость дарует власть, а нравственная чистота обеспечивает всеобщее уважение».