– Carajo! – выругалась Лидия.
– Мами? Это ты мне? – спросил Лука через дверь.
– Нет, mijo. Давай, одевайся!
Она приложила пакет к уху, но ничего не услышала. Ничего не пикало. Не тикало. Тогда Лидия принюхалась, но никакого особенного запаха не учуяла. Подцепив ногтем запечатанный край, Лидия зажмурилась и медленно вскрыла посылку указательным пальцем.
В ее голове барабанил ужас – настолько оглушительный, что она почти не слышала хруста надорванной бумаги. Наконец дело было сделано. Самый обыкновенный коричневый конверт. Из него не высыпался ядовитый порошок. Не вылетело смертоносное облако.
Внутри оказалась книга, перевязанная голубой ленточкой: «Любовь во время чумы» на английском языке. Они с Хавьером как-то раз обсуждали этот роман, один из множества их общих любимцев. Между страницами книги что-то топорщилось. Потянув за ленточку, Лидия развязала узелок, и та упала к ее босым ногам. Ее тело было словно выпущенная стрела, которая еще не вонзилась в цель. Она рассекала воздух, выписывала дугу, подчиняясь законам гравитации. Открыв книгу, Лидия вынула из разворота незапечатанный конверт. Конечно, она знала – еще с того момента, когда во дворе ее матери раздался первый выстрел, – что Хавьер виновен в смерти ее родных. Это казалось столь же невероятным, сколь и очевидным. Однако вплоть до настоящего момента Лидии удавалось не осознавать этот факт до конца. Она понимала: стоит ей принять неопровержимость случившегося, как придется признать и свою вину. Она знала этого человека. Знала. Однако не смогла понять, насколько он опасен; не сумела защитить свою семью. Но пока что думать обо всем этом она не могла – слишком рано. Необходимо было как-то отсрочить момент полного отчаяния. Единственное, что сейчас имело значение, – Лука. Ее Лука. Он по-прежнему находился в опасности.
– Одевайся! – снова крикнула Лидия, и ее голос взмыл вверх по незнакомой траектории.
Она полистала книгу; один отрывок был подчеркнут карандашом. Овдовевшая героиня, Фермина Даса, пытается смириться с утратой мужа и неожиданно встречает Флорентино Арису – человека, которого отвергла пятьюдесятью годами раньше.
«Фермина, – сказал он, – полстолетия я ждал этой возможности: еще раз повторить клятву в вечной моей к тебе любви и верности»[18].
Лидия отшвырнула книгу прочь, и та кувырком улетела обратно в ванну. В руках у нее остался конверт, и на мгновение она задумалась: может, его тоже выбросить? Оставить в ванной вместе с книгой? Но нет, ей требовалось знать, что говорится в письме. Живот у нее крутило. Лидия вытащила открытку с изображением белых лилий и надписью: «Mi mas sentido pésame»[19]. На другой стороне – знакомый почерк:
Lydia.
Hay sangre en tus manos también. Lo siento por tu dolor y el mío. Ahora estamos destinados a permanecer eternamente unidos por este pesar. Jamás imaginé este capítulo para nosotros. Pero no te preocupes, mi reina del alma – tu sufrimiento será breve.
Javier
Лидия.
Твои руки тоже в крови. Сожалею, что тебе и мне пришлось страдать. Теперь мы навечно связаны общим горем. Я никогда не думал, что нам уготована эта участь. Но не отчаивайся, владычица моей души, – твои мучения продлятся недолго.
Лидия выпустила открытку из рук. Та упала в унитаз и сразу потемнела. Лидия и сама не знала, на что надеялась, открывая этот конверт. Что бы ни написал Хавьер, теперь его слова уже ничего не изменят. Сколько ни трать чернил и бумаги, они не вернут ее мать и мужа. Никакие извинения и объяснения не оживят мозг Йенифер, не втолкнут ее душу обратно в тело. От этой девочки пахло сладким грейпфрутом, а теперь ее нет. Лидия попыталась подавить рыдания с помощью английского ругательства, которое ей никогда не нравилось: