– Вы поймите, Юрий Анатольевич, нельзя ставить интерес одного, пусть и перспективного предприятия выше интересов не только целого края, но и, не побоюсь этих слов, всей Империи! Канал нужен стране! Только с ним этот край будет включен в систему хозяйствования страны, а его богатства – работать на общее благо!

Я ему не просто верил. Я твердо знал, что он прав, и строительство канала «включило край в экономику всей системы». Вот только обошлось оно в такую кучу жизней, что уму непостижимо. А кроме того, я твердо помнил, что во времена Империи канал строить так и не начали. А ждать треть века я никак не могу. Хотя профессор, безусловно, заслуживает уважения. Я вдруг припомнил, что некий «профессор Тиманов» упоминался в подготовленных мною для Сергея Александровича еще там, в будущем, материалов по шунгитам[19]. Мол, этот профессор утверждал, что канал поможет перевозить шунгиты для отопления Ленинграда. И вообще для нужд всего Северо-Запада. И этот профессор, ради строительства канала даже один из способов сжигания шунгитов придумал. Хм, похоже, Интернет ошибался. И тот «профессор Тиманов» – вот этот самый Всеволод Евгеньевич Тимонов, сидящий напротив меня. И еще очень даже молодой, но уже горячий сторонник канала. Надо с ним поаккуратнее.

– Видите ли, Всеволод Евгеньевич, места эти мы выбрали не просто так, а именно с учетом самой выгодной, на наш взгляд, трассы канала.

Уловив потеплевший взгляд профессора, я решил дожать:

– Больше вам скажу. Мы наметили по трассе от Балтики до Ладоги места не для двух, а для целых девяти ГЭС. Четыре на реке Выг, еще одна – на Онде, парочка на Свири.

– А оставшиеся две?

– На реке Суна. Недалеко от впадения в Онежское озеро.

На лице профессора явно читалась надпись большими буквами: «КАЖЕТСЯ, Я В НЁМ ОШИБАЛСЯ». Поэтому я не удержался и добавил:

– Нами проработаны все показатели – длина плотины, высота ее, количество турбин, мощности ГЭС и оценка приблизительного объема вырабатываемой на них электроэнергии. Это более двух с половиной миллиардов киловатт-часов в год, господа. Чтобы выработать такое количество электричества даже на самых лучших тепловых станциях, потребовалось бы сжигать около полутора сотен миллионов пудов лучшего угля![20]

Разумеется, никакой проработки я не вел, но карельское ГЭС были главной «темой» моего отца, так что эти данные я мог назвать и по памяти.

– Но куда девать такое количество электричества? Вокруг же тайга! – слегка севшим голосом спросил Александр Михайлович.

– Да это вообще раз в семь больше, чем сейчас по всей Империи производят!

– Так вы же, профессор, говорите, что край развивать надо. Вот и разовьём! – весело ответил я. – Лес валить станем, заводы поставим, города построим, железные дороги электрифицируем! Просто не сейчас, а со временем. А сейчас мне достаточно и этой парочки ГЭС.

У Великого князя даже рот приоткрылся от нахального размаха озвученных мною планов. А профессор восхищенно округлил глаза. Что же, хорошее впечатление нужно развивать и поддерживать! Поэтому я добавил:

– А строительство остальных семи начнем чуть позже. Скажем, лет через пять!

Это мог бы быть триумф, но тут слева от меня прозвучал голос Хилкова:

– Позвольте, господин Воронцов, слегка подрезать крылья вашим прожектам? Видите ли, дело в том…

Да уж, дальше Хилков знатно повозил меня мордой по столу. Оказалось, что в его ведомстве уже сравнивали эффективность строительства железной дороги со строительством Канала. И пришли к выводу, что дорога будет построена быстрее и обойдется дешевле. И потому он, как министр путей сообщения будет категорически против строительства Онего-Балтийского канала или любой его части. Просто потому, что частных каналов, как и частных железных дорог в Империи быть не может, такова сегодняшняя политика в области путей сообщения.