– Кхм-кхм… знаете что, девочки… – с сомнением произнесла Лида, – я подумаю над вашим предложением… Это все, что я могу вам обещать. Уж слишком все это неожиданно. Раз-два – и замуж. Хотя не стану отрицать, что Александр Яковлевич мне очень нравится, и я совсем не против стать его женой, но не прямо сейчас, а в некотором будущем, когда я сама подрасту и повзрослею.

– Будущий наступит быстро, – сказала Ила, – потому что внутри себя ты уже взрослый. Из тебя получился хороший старший жена, и ты нам нравился. Мы плакать, если ты сказать нам нет.

Лида вдруг покраснела и сказала:

– Вы мне тоже очень нравитесь, девочки, и я хотела бы, чтобы вы стали моими сердечными подругами. Ведь именно с этого начинается обычная аквилонская семья, не правда ли?

– Да, это правда, – сказала Тана. – Сюда идти шлюпка, а это значит, что тебе пора, Лида. Потом мы встретиться и говорить еще, а сейчас в знак дружбы и приязни мы будем тебя обнимать и целовать. Мы любить тебя, а ты любить нас!

По очереди обнимаясь с «волчицами» Лида подумала, что тела у них жесткие, как из камня, но зато сердца живые и горячие – не то что некоторые девицы: нежные как лилии, но не умеющие ни любить, ни дружить, потому что в груди у них вместо сердца холодный кирпич.

Уже на фрегате, после ужина, Лида подошла к Ванессе и вполголоса поведала ей свою ситуацию.

– Все это правда – и про предварительный брак, и про свободную охоту, и про силу предварительный договоренность, – немного подумав, ответила та. – Возможно, мадмуазель Лидия, тебе сделали самое лучшее предложение, какое только возможно в подобных условиях. Девочки не стали пытаться оттеснить тебя плечом в сторону, а вместо того честно пригласили в старшие жены. Я еще поговорю со своими подругами Алаль и Сиси, но и без их совета мне известно, что Тана, Ила и Рено у вождей на добром счету. Это все, что я могу тебе сказать. Остальное реши сама.

Утром третьего числа, поймав парусами береговой бриз, «Медуза» снялась с якоря и в сопровождении «Малютки» совершила короткий переход до острова Самофраки, став на якорь в виду его восточной оконечности. Там предстояло принять на борт греческих беглецов от резни на острове Самофраки, из которых взрослыми женщинами и зрелыми девушками в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет были сорок восемь человек, а остальные представляли собой подростков обоих полов и детей. И вот тут возник затык: гречанки из начала девятнадцатого века наотрез отказались раздеваться перед посторонними и проходить медосмотр, при этом старейшина Георгиос Агеластос ничего не мог с этим поделать. Когда, уперев руки в боки, бунтуют бабы, обезумевшие от непривычного, это попросту страшно.

И тогда для поддержания порядка Сергей-младший спустил на берег весь свой взвод «волчиц», а Раймондо Дамиано добавил к ним полсотни синьорит-маринайо. Мужчинам-морпехам усмирять бабье возмущение просто невместно, но один вид мрачных и до зубов вооруженных амазонок сразу привел в чувство беспокойных самофракиек, тем более когда им объявили, что не прошедшие через медицинскую палатку останутся на месте и никуда не поедут. Вот тут при осмотре хватало и личной антисанитарии, и вошек во всех их трех разновидностях – и это несмотря на то, что «Малютка» несколько раз доставляла греческому контингенту все необходимое для борьбы с этой напастью. Вот она, разница между структурированным подразделением, в которое превратила подчиненных ей местных женщин Наталья Чечкина-Монидис, и неорганизованной толпой штатских баб, где каждая женская особь сама по себе.