– Да нет, товарищ Чечкин, город мы здесь основывать не будем, – под тихие смешки команды ответил капитан-лейтенант Голованов. – Но вы же видите, какая силища эта река Босфор. А вдруг там, впереди, пороги или перекат, на котором наша «Малютка» сядет с гарантией? Я же все-таки по первому образованию речник, и хорошо понимаю, какая сложная задача стоит перед нашей командой. Из начальных данных уже достоверно известно, что перепад высот между истоком и устьем у этой реки, которая возникла на месте пролива, в пять раз больше, чем у Невы, а объем протекающей воды, что видно уже на глаз, превышает невский во много раз. Поэтому, прежде чем соваться в пасть зверю, необходимо пересчитать его зубы. Завтра утром я, вы, комиссар Якимчук, старшина второй статьи Кругляков, старший краснофлотец Алифанов, краснофлотец Волохин, старшина второй статьи Дубов, старшина первой статьи Давыдов, а также старшина второй статьи Тимченко выступаем в разведывательный поход вдоль берега от истока до устья. А потом обратно. И срок нам на все дела – неделя, максимум десять дней… Старшим среди остающихся назначается воентехник Наумов, его заместителем – боцман Карелин. Товарищ Попонин, сообщите товарищу Грубину, что мы бросили якорь у истока Босфора и завтра с утра начинаем разведку местности.

При этом акустик Тимченко понимающе кивнул (мол, командир дело говорит), а комиссар Якимчук посмотрел на капитан-лейтенанта с таким недоумением, будто хотел спросить: «А меня-то за что, товарищ Голованов?». Тот ответил комиссару встречным взглядом – что, мол, как раз с тебя в первую очередь глаз спускать нельзя: кто его знает, что ты тут накомандуешь как старший по званию, оставшись без моего строгого присмотра. Нет уж, теперь до самого конца вместе – и в пеший поход, и, если понадобится, на морское дно. Капитан-лейтенант уже твердо решил, что в случае положительного результата разведки он лично поведет М-34 на прорыв, имея на борту самую минимальную команду и… комиссара, а остальные пойдут пешком вдоль берега под командованием лейтенанта Чечкина. По-другому нельзя. Если лодка все же разобьется, то выживет хоть кто-нибудь.

Через некоторое время неугомонный лейтенант Чечкин, старшина Давыдов и краснофлотец Магелат на надувной лодке пересекли не особо широкую полосу воды и достигли галечного пляжа. Пока они там осматривались, краснофлотец Тулаев выбрал привязанный к лодке линь, подтянув ее обратно к борту, чтобы к переправе смогла приступить следующая троица: боцман Карелин, старшина Тимченко и старшина Бондарь. Пока Давыдов и Магелат собирали сушняк для будущего костра, Чечкин прошел чуть дальше и по почти высохшему каменистому руслу небольшого ручейка, протекающего в ложбине между холмами, принялся карабкаться вверх. Ведь мальчишка же совсем в свои двадцать два года, хоть и лейтенант… Впрочем, ничего страшного с ним не случилось. Добравшись до первого и второго уступа, а потом и до гребня холмов, Чечкин постоял там немного, осматривая местность, потом, не обнаружив, видимо, того, что искал, стал тем же путем спускаться вниз.

– Признаков присутствия местного населения не обнаружено, – доложил он командиру, успевшему за это время переправиться на берег. – Ни дымка костра, ни чего-нибудь похожего. Абсолютно дикая и безлюдная местность…

– Вы, товарищ Чечкин, проявили преступное легкомыслие и неосторожность, – не меняясь в лице, ответил капитан-лейтенант Голованов. – Не ожидал такого от красного командира и кандидата в члены ВКП(б), без пяти минут коммуниста. Отдаляться от основной группы для проведения разведки или каких еще надобностей разрешаю только в составе команды из трех человек. Даже если вы просто присядете погадить под куст, кто-то с винтовкой наизготовку должен стоять рядом. Товарищ Грубин радировал, что тут еще не вымерли пещерные львы, да и другие хищники еще весьма невоспитанные, и в человеке видят не угрозу, а возможную еду. Посадить бы вас за такое на гауптвахту суток на десять, да где ж ее здесь возьмешь… А посему объявляю вам устный выговор. Идите, товарищ Чечкин, и больше не грешите.