Началось совещание, как водится, с исторической фразы.

– Итак, товарищи, мы попали в переплет, – сказал командир М-34. – Вода вокруг пресная, местность неизвестная, противник не обнаружен, связаться со штабом не удалось, а эфир пустой, как будто радио вообще еще не придумали. У кого по этому поводу будут соображения?

Он обвел собравшихся взглядом, слабо надеясь на вразумительное объяснение. Ответом ему некоторое время была тишина, ибо дельных соображений ни у кого не имелось. Все были в замешательстве и молчали, ошеломленные случившимся. Все загадочное и необъяснимое всегда угнетает – и в их душах невольно зарождался мистический трепет. В то же время разум их лихорадочно метался, пытаясь отыскать хоть какой-то ответ.

Потом, слегка прокашлявшись, заговорил комиссар.

– Я не знаю, что произошло и где мы так внезапно оказались, черт побери… Но мы можем попытаться вернуться в Севастополь, – рассудительно сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал твердо: нужно было показать, что он сохраняет полное присутствие духа. – Однако что-то мне подсказывает, что и там мы увидим то же, что и здесь – то есть голый берег, и никакой базы…

Несколько мгновений стояла давящая тишина, во время которой люди лишь встревоженно переглядывались между собой.

– Что ж, запаса топлива у нас хватит на тысячу миль хода плюс-минус локоть, – сказал наконец воентехник Андрей Наумов нарочито бодрым голосом. – А потом все… сушите тапки и гребите веслами. Ходить по Черному морю туда-сюда только для удовлетворения любопытства я считаю ненужной расточительностью.

– Это было бы верно, товарищ Наумов, в том случае, если бы мы знали, куда нам идти стоит, – хмыкнул комиссар. – Вот в чем наш главный вопрос, а вовсе не в экономии топлива. Экономнее всего было бы причалить к берегу в какой-нибудь укромной бухточке и ждать… Вот только не знаю чего.

– Продовольствия на борту от силы на неделю, – проворчал боцман, покачав головой, – а потом придется глодать ремни, так что ждать тоже не годится. Эх, ну надо же! Вот так занесла нелегкая…

– Судя по дикому виду местности на берегу, продовольствия в тамошних лесах и окружающих нас водах более чем достаточно, необходимо только его поймать, – горячо сказал лейтенант Чечкин. – И вообще, товарищи, то, что с нами произошло, смахивает на чистейшую марктвеновщину! Ну, помните, «Янки при дворе короля Артура»[5]?

– Да, помним, – с серьезным видом кивнул капитан-лейтенант Голованов, – и ситуация у нас в значительной мере схожая. Уходя от атаки румынского эсминца, мы попали куда-то туда, где не только нет войны, но даже еще не изобретено радио. И местность нас вокруг какая-то первобытная… И этот пресный водоем вместо Черного моря тоже наводит на интересные мысли…

– Погодите, товарищ Голованов… – возразил комиссар. – Нам надо помнить, что мы – советские люди, и не имеем права идти в услужение ни к какому королю Артуру!

– Экий вы прямолинейный, товарищ Якимчук… – вздохнул командир, глядя на того с какой-то снисходительно-насмешливой жалостью. – Я говорил только об общем сходстве ситуаций, которое подметил товарищ Чечкин, а вовсе не о том, чтобы идти к кому-нибудь в услужение. Нам бы в ситуации сперва разобраться, и только потом можно будет хоть как-то планировать политику. Я имею в виду, что, если сюда таким образом попали мы, то значит, у нас могут быть и товарищи по несчастью, так же не имеющие возможности вернуться обратно. Нашу волну связи со штабом бригады этот кто-то не слушает, ибо ему незачем, а вот за волнами, на которых подаются международные сигналы бедствия, он следит наверняка.