– Свежий след Васёк один, на восток зверюга шёл.

– Этот след свежак, сегодня утром шёл, так что завтра с утра проверяем мордушки и будим брать. Я думаю, зверь в лиственничном лесу, где ты папоротник собирал или вот в этом ельнике, – Васёк указал рукой вперёд на восток.

– Я кстати на папортниковой дороге видел медведя, он меня нет, я затаился. Косолапый, правда, был здоровей этого, шёл по второй дороге на Березку. Я с рюкзаком папоротника вылизал на дорогу, мне тоже в ту сторону надо было, полчаса пришлось выжидать.

– Васёк, а ведь завтра суббота, – сказал Миша.

– Ну и что, что суббота?

– Миша правильно говорит, завтра здесь будет курская дуга. У меня в хате хорошо выстрелы слышно, по всей Большухи палить будут.

– Ну а дальше, дальше?

– Что дальше? – не понял Тимоха Васька.

– Мысль дальше продолжай. Как твоя курская дуга может повлиять на наше мероприятие?

– Васёк, ты что, совсем? На кого мы завтра будим охотиться? Медведь убежит отсюда! – Тимоха перешёл на крик.

– Куда убежит? – зло заорал Васёк, а сам улыбается. – Миша, Тимоха, не куда зверь не уйдёт, он давно, с детства привык к этим битвам за Берлин. Да, неплохо получается, в пятницу вечером медведь уходит на Сусунайский хребет, за дорогу, переждал и в понедельник с утра домой! – Васёк смеется.

– А почему на Сусунайский? Через Большуху до Камышового ближе и безопасней.

– Тимоха, медведь не ондатра, да и любой другой зверь в воду просто так не полезет, как будто сам не знаешь.

– А с востока Берёзку приплывать надо, напротив этого ельника Березка большая.

– Миша, Березку медведь вечером по мосту перейдёт.

– Ну-ну, выйдет на трассу, заголосует тачку и в город, в кабак! Ещё раз повторяю, последний раз, зверь, точней звери, медведь здесь не один живет, не куда отсюда не уйдут до глубокой осени, а могут и в берлогу рядом с дорогой залечь.

– Попросится к ондатре в хатку перезимовать.

– Я про автотрассу говорю, а не про эту дорогу.

Вышли на колею, пошли по тропке на юг. К уазику подходили молча, крадучись, в салоне не кого, Васёк на сто процентов уверен, что в салоне Фёдор спит, по этому его и не видно. Подкрались к автобусу, стали громко рычать, трясти уазик. Три взрослых мужика хуже детей, пацана испугать решили. Одного заики в бригаде мало. Фёдор вскочил, лицо испуганное, бледное. В следующею секунду улыбка до ушей, увидел, кто его пугает.

– Вы что, обкурились?

– Ну, кислицы дунули. Не равняй себя с другими, мы такую дрянь не курим. Спишь?

– А что делать? Не курим, сам рассказывал, как в армии курил.

– Это была армия.– Васёк уселся за руль, – Эй, вы ехать думаете?

Тимоха с Мишей канаву рассматривают с южной стороны дороги. Сели в машину, поехали.

– А вот на этой канаве следы жизнедеятельности ондатры видно издалека, да Тимоха?

– Ну, помёта много на маленьком островке.

– Завтра поставим здесь мордушку, только маскировать хорошо надо, здесь место открытое.

– Здесь проходной двор, на восток через канаву тропа набита, полста метров и на дорогу выходишь, – сказал Фёдор.

– Молодец Федя, значит, ты не только спал, но и нужную разведку произвёл. Та дорога выходит на Берёзку, на Тимохину папортниковую дорогу.

– Это Васёк и есть папортниковая дорога, она третья по счету от поворота, последняя, дальше на север глубокая сухая канава.– сказал Тимоха.

– А ещё дальше, мокрая широченна канава, через сухую канаву машина проходила, да Миша?

– УАЗ четыреста шестьдесят девятый проходил, мой не пройдёт, у него база длинней.

– Мы Тимоха по папортниковой дороге до упора, до канала дошли.

На базе относительно нормально, за исключением одного. Герда навалила прямо на кровати. Собака, кажется, больна головой. Ведь поняла, что сделала очень не хорошо, при Тимохином приходе забилась в углу комнаты.