Я неодобрительно хмурюсь. Однозначно у американской бестии не все дома!

Соджин, долг выполнен, пора валить. Но едва я собираюсь убраться прочь, как взгляд невольно цепляется за перебинтованную лодыжку брюнетки, которую она приволакивает, пытаясь дотащить пакеты до стола. Черт…

Негодующе выдыхаю и вхожу в номер, бесцеремонно отбирая у хромой еду и лекарства.

– Спасибо, – как ни в чем не бывало мурлычет она, и мои глаза закатываются до затылка, слава Будде, я стою к девушке спиной. – Ты располагайся пока, а я переоденусь, хорошо?

О! Наконец-то доперло, что красоваться перед малознакомым парнем в одном полотенце, даже если тот оказывает тебе помощь, не самая блестящая идея! Вдруг я маньяк?.. Согласно статистике, самые изощренные психопаты в обычной жизни – образцовые мужья, отцы, бойфренды.

Девушка исчезает в ванной, но я не успеваю перевести дух: позади раздается предупредительный стук в дверь. Резко оборачиваюсь с глупым выражением лица, будто меня вот-вот поймают с поличным на месте преступления.

В номер заходит горничная с махровым нечто в руках.

– Прошу прощения, господин, халат, который вы просили.

В моей голове проскальзывает тень осознания. Вот почему Мэри открыла в неглиже!

– Где оставить? – невозмутимо интересуется женщина.

Я растерянно пожимаю плечами, кидая вопросительный взгляд на кровать. Сотрудница понимающе кивает, аккуратно укладывает халат на матрац и молча удаляется. Может, и мне стоит сигануть за ней в коридор? Навыдумывал с три короба! Эх… И чтобы до конца осмыслить недоразумение, приступаю к разбору пакетов: монотонное дело лучше всего помогает перезапустить мозг.

Хоук возвращается минут через пять. К этому моменту на столике возле окна, из которого открывается чудесный вид на башню Намсан, янки ждет чаджанмён и открытые контейнеры с овощами. Лапша немного разбухла, что не должно отразиться на вкусе.

– Класс, что это? – выглядывая из-за моего плеча, интересуется хозяйка номера, напоминая любопытного дошкольника в лавке чудес.

Скольжу взглядом по миниатюрной фигуре: лучше, чем полотенце. Однако разница не особо велика – шорты на туристке, что трусы, и даже худи положение не спасает! Впрочем, чего я опять нервничаю? Девушка мне чужая, ни сестра, ни подруга, никто! А я веду себя так, будто взаправду ее опекун. И вообще, мне пора!

– Лапша со свининой и соусом из черных бобов, – отвечаю развернуто, но сухо, решив, что название американке все равно ничего не прояснит. – Садись, ешь. В бумажном пакете – лекарства по рецепту. – Но в поле моего зрения попадает отекшая лодыжка, перемотанная намокшим эластичным бинтом, и проклятое чувство ответственности начинает барахтаться в груди и мерзко скрести по ребрам.

Ким Соджин, да тебе в благотворительный фонд нужно устраиваться, а не в «Пак-Индастриал»!

Мэри между тем тянется за лапшой, на поедание которой потратит не меньше пятнадцати минут, а палочками и вовсе тридцать.

Но ведь я хочу уйти поскорее, поэтому перехватываю руку девушки и, вынудив посмотреть на себя, строго проговариваю:

– Сначала сменим повязку. Как ты вообще додумалась лезть в воду в бинтах? Не могла подождать до утра? Давай сюда… – Пододвигаю к ногам американки стул.

Молчу, пока она размещает на нем свою пятую точку. Присаживаюсь, упираясь коленом в пол, предварительно стащив со стола бумажный пакет. Разрываю его зубами, вываливаю содержимое на паркет: согревающая мазь для связок, пластыри, гель от отека, запасной комплект эластичных лент, таблетки – они сейчас не понадобятся.

Перебинтую и распрощаюсь.