– Вонзайте же! – завопил противным голосом другой. – Умертвие очнулось!

– Где?! – я дернулась и поняла, что связана. Неужто это про меня? И закричала: –  Я?! Да я живее всех живых, и еще хочу пожить! – и зажмурила глаза, чтобы не видеть этих страшных рож.

– Именем Светлой Луции! – заорал темноволосый гигант в темной одежде, и мне на лоб опустилась горячая мужская лапа с чем-то холодным. От неожиданности я дернулась и тут же застонала: ссадины на коленях при движении причиняли боль. Еще и тугие веревки впились в щиколотки. Если бы не пуховик, рукам было бы не лучше.

Теплый металл чуть охлаждал кожу, но более ничего не происходило. Я осторожно приоткрыла глаза и встретилась взглядом с синеглазым. Он наклонился так низко, что почувствовала его запах – своеобразный, с нотками мелиссы и перечной мяты. Да и глаза у дикаря красивые. Несколько долгих мгновений мы смотрели друг на друга. И вдруг он ошарашенно прошептал:

– Знак Луции ее не жжет! Она живая!

– Пока живая, – осторожно поправила его и перевела взгляд на другого типа – Альна, с седыми усами с волосами. Он хоть и старше господина, с первыми морщинами, но какой-то весь дерганный. Стоит у моих ног, целится в меня из пистолета и ноет истерично:

– Проверьте еще раз! Ну не может она быть живой! Господин Дельрен!

– У нее кровь идет из ссадин, – кивнул синеглазый на мои сбитые колени. – Она дышит!

Странный разговор двух фанатиков пугал. Психи какие-то. Вдруг решат очистить меня огнем! Боже!

– Она песка! А песка сроди умертвию! Та же нечисть! – не унимался седоусый, смотревший карими злыми глазками ой как недобро.

Одна среди двух диких мужиков, лежу связанной на деревянном столе. Платье, в котором ходила по магазинам, задралось, и от из недобрых взглядов, что они бросают на ноги, меня защищают лишь дранные шерстяные колготы с лайкрой.

«Пипец! Точно психи!» – очень страшно возмущаться, но когда тебя называют умертвием, молчать еще опаснее, вот я и выпалила в свою защиту:

– Сам такой, – и боязливо зажмурилась.

– Господин! Ну песка же! – седоусый ткнул холодным дулом в мою грязную стопу. – Вон, даже разулась, чтобы перекинуться!

 От стресса меня тошнило, кружилась голова. Вот-вот потеряю сознание. И вообще, ощущение, что пока они меня тащили сюда из леса, били. Перед глазами все поплыло, и я отключилась.

Не знаю, сколько пробыла в беспамятстве. Когда очнулась, в помещении было тихо, на стене тускло горела лампа и освещала прикорнувшего на стуле великана. Я повернула к нему голову и столкнулась с настороженным взглядом.

– Да что я вам сделала? – спросила с отчаянием.

– Как ты выжила? – оборвал он меня.

– Если бы по голове железякой жахнул – вопросов бы не возникло, – горько усмехнулась и услышала в ответ приглушенное рычание.

– Песка! – прошипел великан с ненавистью. Вскочил, в один шаг подлетел к столу и сунул мне под нос злополучную брошь. – Откуда это у тебя?!

– Купила! Если нужна – забирай, – я не понимала, чего от меня хотят двое психов. Обзываются пеской какой-то. – Где я?

– В Акольме, – нехотя ответил он, и я с недоверием переспросила:

– Какой еще Акольм?! – несмотря на слабость, до меня все отчетливее доходило: я не сплю, и все происходит наяву. Слишком уж реалистичны мои ощущения, особенно боль в затекших ногах.

– Дурой прикидывается! – разозлился его помощник, сидевший поодаль на скамье и продолжавший целиться в меня пистолетом. Выглядит штука странно, но испытывать ее на себе не хочется, поэтому я старалась не грубить. Но дурной тип не унимался. – Говорю же: умертвие пеское! На ноги босые поглядите! Перекинулась и прибежала мстить!