Стоило машине остановиться у подножья широкой лестницы, ведущей в Белый Дворец, как из дверей выскочил сам министр двора и поспешил к лимузину.

– Лорд Гент, – владыка Даран с уважением, но без излишнего подобострастия поклонился, приветствуя высокого и редкого гостя.

– Даран! – Архимагистр изобразил что-то вроде малого поклона. – Рад вас видеть в добром здравии. Как ваша младшенькая?

– Двойня. – Министр, казалось, засветился от счастья. – Девочки.

– Пусть дарует им Творец силу Искры. – Гент поднял раскрытую ладонь к небу, и, прорвав толстый слой весенних облаков, сверху ударил плотный солнечный луч, залив площадку перед лестницей ярким, до рези в глазах, светом. А когда архимагистр опустил руку, на ладони ярко сверкали две крошечных крупинки, словно солнце оставило кусочек своего сияния. Искры истинного света были не просто редкостью, но редкостью и ценностью в степени, так как несли в себе концентрированную энергию Творения, и далеко не каждому архимагистру было под силу создать такое чудо, а уж сделать это словно походя, как сувенир, мог лишь Гент. Искры в девяноста случаях из ста подстёгивали развитие творческого начала в малышах, а в остальных десяти процентах дарили прекрасное здоровье. Поэтому реакция сановника была вполне объяснимой.

– Лорд! – У министра подкосились ноги, и он бухнулся на колени.

– Вставайте, мой друг. – Гент протянул ладонь министру. – Возьмите это для ваших малышей, и пусть Творцы будут добры к ним.

Айра уже достала специальный пенал для переноски таких вот спонтанных даров и с величайшей осторожностью взяла крупинки через платок, чтобы не допустить преждевременной активации. Даран с поклоном принял подарок и спрятал в карман.

– Вас ждут, лорд Гент. – Министр склонился в глубоком поклоне сердечного преклонения и сделал широкий жест рукой, давая команду гвардейцам распахнуть двери парадного входа.

На первом этаже, где собрался цвет столичного общества, было не протолкнуться от знаменитостей разных калибров, чиновников высшего уровня и генералитета. Зал, вмещавший почти полторы тысячи человек, был полон, и только у подножья трона была ограждена площадка, на которую сейчас были нацелены камеры всех десяти крупнейших компаний, транслировавших картинку во все уголки империи и всего Тысячемирья.

На площадке, сменяя друг друга, приглашённые гости поздравляли императора с элс ран и оставляли дары, которые уносили служители дворца, или подносили нечто менее материальное, вроде поэмы, что сейчас декламировала звезда столичной поэзии Алида Тенсарро.

Звонкий голос поэтессы оттенялся негромким фоновым звучанием оркестра, сливаясь с ним в удивительное и похожее на песню произведение.

Гент не торопился вливаться в толпу и, пройдя почти незамеченным по краю, подошёл к небольшому буфету между входом в сад и музыкальным салоном.

Архимагистр не был здесь уже почти пятьдесят лет, и ветреная столичная публика, конечно же, успела его забыть, хотя лицо Гента встречалось на гобеленах и картинах дворца чаще, чем на страницах учебников истории.

Тем не менее, настроение было превосходным, и даже многочисленная охрана дворца, которая обычно вызывала лёгкую досаду, сегодня радовала взгляд юными девичьими лицами.

– Лейра, перестань. – Приметная парочка из мужчины, одетого в чёрный бизаро, и стройной миловидной красотки в белоснежном платье остановилась неподалёку. Мужчина стал заботливо вытирать слёзы, катившиеся по лицу девушки, размазывая макияж в нечто совершенно ужасное.

– Но как он мог! – Девушка, лицо которой Генту что-то напоминало, уже рыдала вовсю. – Он же обещал!