– У вас часто случаются подобные выезды? – снова спрашивает дамочка. Почему она не может сидеть спокойно? Я даже забыл, как ее зовут. Кажется, Лариса.

– Знаете, Лариса, – осторожно говорю я, – мы обычно выезжаем не так часто, как вы думаете. Такие операции случаются не каждый день.

– Между прочим, меня зовут Людмила, – немного обиженно говорит она. Это, по-моему, единственное, что ее задело.

– Извините.

– А как вас зовут? – Это не очень большой секрет, но лучше, если бы я не называл своего имени. Дамочка должна знать только имя нашего командира и больше никого.

– Меня зовут Кирилл Константинов, – назвался я именем известного вора в законе, убитого нами полтора года назад. Пусть теперь называет мое имя, если захочет, в своих репортажах.

– Очень приятно. Я думала, что ваш командир так и не назовет никого. Хотя я слышала фамилию Мурашку или Петрашку. Он, кажется, молдаванин.

– Нет, вам показалось. Командир говорил «мурашка», – улыбаясь, объяснил я ей. Если Ион узнает, как я его называю, он обязательно набьет мне морду.

– Как интересно. А почему такое странное имя?

– Просто он умеет хорошо проводить обыски, и мы ласково называем его «мурашкой», – продолжаю отчаянно врать я. Она кивает, а я понимаю, что теперь в ее репортаже, если она захочет его написать без нашего ведома, будут фигурировать и Кирилл Константинов, и наш «мурашка». Представляю, как будут смеяться ребята.

На улицах довольно много машин, но к ее дому мы подъезжаем благополучно. Я выхожу и протягиваю деньги водителю. Она удивленно смотрит.

– Вы хотите подняться? – спрашивает она.

Еще чего. Почему я должен к ней подниматься? Вместо грудей у нее два маленьких холма, а ноги как палки. Непонятно вообще, кто она – девушка или парень. Такие мне никогда не нравились.

– Я просто хочу вас проводить до дома, – пробормотал я, – у нас такое правило. Все делать до конца.

– Хорошо, – улыбается она и идет первой. Теперь мне нужно ее догнать. Я успеваю сделать это прямо у подъезда, чуть споткнувшись о ступеньку и налетев на нее. Она оборачивается, и я успеваю всунуть магнитофон в сумочку. Как хорошо, что современные магнитофоны журналистов настолько малы, что так легко помещаются в сумочке. Уже когда мы входим в ее подъезд, я киваю ей:

– До свидания, Людмила. Теперь я запомню ваше имя.

– До свидания, – улыбнулась она мне, – я думала, вы проводите меня до самой квартиры.

– Я вижу, что у вас безопасно, – пошутил я и, кивнув на прощание, вышел во двор. Кассета у меня в кармане, теперь нужно срочно возвращаться. Почему-то на этот раз я искал машину дольше обычного. Наконец я остановил какой-то старенький «Запорожец». Пока я добрался до работы, прошло еще сорок минут. Вы когда-нибудь пробовали рано утром доехать в центр города? Если нет, то считайте себя счастливчиком. Утром в понедельник проехать в центр города почти подвиг. Примерно такой же, как выехать в пятницу вечером из города.

Как бы там ни было, я добрался до нашего здания в девятом часу утра. Когда я проходил проходную, показывая удостоверение, дежурный офицер недоверчиво взглянул на меня, потом на мое удостоверение, но ничего не сказал. Вообще-то у нас есть своя специальная база, но на работу мы ходим на Петровку, как и многие другие офицеры. Нам выделили там три комнаты, в которых мы и размещаемся.

Я шел по коридору, видя удивленные лица сотрудников. Их было не так много в эти утренние часы, в основном еще оставшиеся с ночи дежурные и занятые в ночные часы воскресенья на работе офицеры. А тут вдруг несколько ошарашенных людей, пока наконец мой товарищ Леня Свиридов из уголовного розыска не остановился, увидев меня.