«Неделя», № 77 (11945), четверг, 2 апреля 1970

Я уставился на год. 1970! Это ж получается… Мне в то время двенадцать было. Прыжок на пятьдесят четыре года назад.

Судорожно сглотнув, я продолжил чтение.

Отъезд советской партийно-правительственной делегации в Будапешт

Из Москвы в Будапешт 1 апреля на празднование 25-летия освобождения Венгрии по приглашению ЦК Венгерской социалистической рабочей партии Президиума Венгерской Народной Республики и Венгерского революционного рабоче-крестьянского правительства выехала советская партийно-правительственная делегация. Ее возглавляет Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Л.И. Брежнев.

Сухой язык вызвал зевоту. Дочитав до конца абзаца, я уже забыл, о чем было в начале. Принялся читать только заголовки, не вникая в текст самих статей.

За единство действий и пролетарский интернационализм

В поселке Красное, на Волге, живет легенда

11 апреля – все на коммунистический субботник!

Закрыв газету на последней странице, понял – все происходит на самом деле, и я действительно попал в 1970 год. Сейчас таких заголовков нигде не увидишь.

Я вернул газету Михаилу Андреевичу и некоторое время смотрел в потолок, не представляя, что делать дальше. От былой весёлости не осталось и следа. Я вдруг начал припоминать, что произошло потом – Афган, Чернобыль, распад СССР, дикие 90-е, – и понял, что переживать все это вновь мне не хотелось. Захотелось домой, в свою хоть и маленькую, но вполне себе уютную квартирку.

От надвигающейся хандры спасла Тома. Грузно ввалившись в палату, она прокуренным голосом сообщила:

– Ужин!

Обитатели палаты сразу же засуетились.

Мы вышли в коридор и застучали костылями в сторону комнаты приема пищи. Странно было, что еду не разнесли по палатам.

– Доктор говорит, что так лучше для пациентов, – сказал Михаил Андреевич на мой вопрос. – Гимнастика полезна для выздоровления. Тем более для нас.

Старик хохотнул, кивнул на свою ногу в гипсе.

«Доктор садист просто», – хмуро подумал я.

На ужин подавали слипшиеся макароны с подливом, в котором, как я ни старался, но мяса так и не нашел. С макаронами давали серый хлеб и чай. Хлеб был вкусный, а вот чай отдавал половой тряпкой. Но в еде я был непривередлив, поэтому все съел. К тому же сказывался голод и молодой организм – есть хотелось неимоверно.

После ужина все разбрелись кто куда. Молодой Пашка пошел с другими мужиками в туалет курить. Михаил Андреевич сел в коридоре на лавочку и начал партию в шахматы с другим стариком.

Я же принялся бесцельно бродить по коридору, вглядываясь в лица, окна, обстановку. Все было знакомым, но словно давно забытым. И вид из окон другой. И обстановка не такая. И лица иные.

Особенно лица. Не сразу я понял, в чем дело. И только когда обратил внимание на глаза очередного проходящего мимо человека, вдруг осознал. Ни у кого в руках не было сотового телефона. Никто не пялился в него, оградившись от большого мира в своем маленьком, электронном мирке из соцсетей и мессенджеров. Они все смотрят по сторонам. Это непривычное, давно забытое чувство и вызвало во мне приятную волну ностальгии.

– Эй, новенький! – мужеподобный прокуренный голос Томы прокатился по коридору.

Я обернулся.

– Поел?

Я кивнул.

– А ну, вприпрыжку сюда!

С юмором женщина. Я поковылял к ней. Спросил по пути:

– Что случилось?

– Что случилось, – передразнивая меня, произнесла та. – Врун ты, каких еще поискать надо!

– Чего это? – настороженно спросил я.

– Ты, как сказал, тебя зовут?

– Сергей.

– Не Сергей ты, – подбоченившись, ответила та, таким тоном, будто отчитывала нашкодившего котенка. – А Андрей!