– А кто? Дитя человечье, подобранное моим народом, – спокойно произнёс юноша. Ему и в голову не приходило, что это может обидеть или задеть – как может обидеть или задеть правда?

– Мог бы и не напоминать! – вспыхнула она.

– Почему? – равнодушно удивился Кан-Торог.

– Я Вольная! – прошипела девушка. Казалось, она готова вцепиться ногтями в лицо своему «брату». – Пусть не по крови – по духу! К чему ворошить былое?

– Если будет нужно, ты сумеешь поймать стрелу в полёте? – осведомился молодой Капитан.

Алия опустила голову. Она прекрасно владела оружием, она справилась бы в поединке с почти любым противником из рода людей – но вот особые фокусы Вольных так и остались для неё недоступны. Требовалось нечто большее, чем воспитание и прилежание. Требовалась кровь.

– Поэтому замолчи, – с прежней бесстрастностью сказал Кан-Торог, вновь закрывая глаза.

Несколько мгновений девушка гневно смотрела на своего спутника; тонкие ноздри её трепетали от ярости, пальцы судорожно тискали костяную рукоять кинжала.

– Отчего ты сердишься? – снова заговорил юноша. – Признаюсь, никогда не мог понять этой твоей привычки. Да и то – какая из тебя Вольная, Drearann Aeodni, если ты даёшь волю чувствам после того, как получила задание на самом Круге Капитанов?

– Да, ты прав, брат мой, – девушка опустила голову. – Ты прав, прости меня, прости…

Кан-Торог вновь изумлённо воззрился на спутницу.

– Теперь ты просишь прощения. У меня. Зачем? Если мы добьёмся успеха, никому не будет дела до твоих слов и мыслей. Если мы проиграем, судить нас станет всё тот же Круг. У него тебе и придётся просить прощения, не у меня. Ох уж эта мне людская порода! Не обижайся, Тави, – вот, я уже и сам заговорил как твои сородичи! – ты неплохой боец, скажу больше – один из лучших, иначе Круг не дал бы тебя мне в спутницы, тебе ведомы людские секреты, ты владеешь магией… Чего тебе ещё? Стать Вольной по крови? Такое не дано никому. Нет на свете такого чародейства, что обратило бы твою кровь в подобие текущей в наших жилах. Пойми это, Тави. Я многословен, это грех, но, идя с тобой на задание, я должен знать, что ты не подведёшь из-за того, что станешь думать о чём-то ещё, кроме… ну, ты понимаешь меня.

– Да. Да… конечно. – Кан-Мола, Алия, Тави – девушка со многими именами мягко опустилась на пятки в дальнем углу убогой комнатёнки. Закрыла глаза. И теперь её на самом деле стало невозможно отличить от кого-либо из племени Вольных. Какое волшебство превратило её из обычной людской девчонки в полное подобие загадочного нелюдского рода – оставалось неведомо.

Молчание вползло в каморку, точно холодная змея. Вползло, заполняя бесчисленными извивами всё вокруг; тишина неодолимо глотала звук за звуком, шорох за шорохом, так что мало-помалу вокруг погружённых в безмолвие фигур сгустилось облако полной, предельной, непроницаемой тишины.

Глаза Кан-Торога чуть приоткрылись. Воин коротко взглянул на спутницу – веки её были опущены, ресницы не дрожали, грудь поднималась и опадала медленно, точно девушка глубоко и покойно спала.

Однако, само собой, это было не так.

В соседней каморке гном Сидри тщательно запер подозрительно тонкую дверь. Хлипкий засов мог успокоить лишь полного глупца. Крепившие запор винты не выдержали бы и пары крепких пинков.

Из глубин просторной, латаной-перелатаной дорожной куртки Сидри выудил потёртый кожаный кошель; завязки его скрепляла свинцовая печать Горного Короля с оттиснутой руной Сердца Глубин. Бормоча под нос какие-то слова – на тайном языке подземного племени, – гном согнул её, выдернув шнурки. Из кошелька появился небольшой, размером с детский кулачок, свёрток в серой тряпице. Сидри, похоже, вообще перестал дышать. Отложив в сторону печать, он откинул край свёртка.