- Я не говорил!

Я посмотрела на деда, дождалась его кивка и рявкнула (отчего-то тоже басом):

- А что, жену ты не уважаешь? И выпить за её здоровье не хочешь? И кубок твои воины... или кто там у тебя... в честь твоих женщин не поднимут? Воины... в смысле, о, мудрые цверги, разве ваш князь не должен это... открыть свои погреба и устроить праздник?

- Должен! – крикнул дед, и тут же все его поддержали. А я знала, что халявная выпивка – это дело!

На лице папахена сложная смесь эмоций: и отвращение, и злость, и где-то даже гордость, наверное, за меня. А это я ещё горшком не блямкала.

Нет, мир неплохой, наверное, если тут всё решает хороший скандал. В моем такое не прокатывало. Я ж девочка скромная, робкая, до состояния берсека меня довести сложно. Но можно. В детском саду я порой буянила, в школе иногда дралась. Потом выучилась, что так нельзя. В институте только один раз скандал и закатила, когда Светка Паршина свои шпаргалки мне в парту кинула. За это меня едва с экзамена не выгнали. Меня там, признаться, понесло. Я орала, как потерпевшая, выложила свои заготовки, требовала экспертизы почерка. Меня всей группой успокаивали. Экзамен я все равно не сдала, но и Светка не сдала тоже, за что смертельно на меня обиделась. Зато теперь я могу сказать, что это не Лиля – псих, а папины гены.

Мне и сейчас ужасно неловко, что я тут при всех устроила сцену, но честно признаюсь: лучше пару раз поскандалить, а потом мучиться угрызениями совести, но в нормальной комнате, чем сидеть на горшке в кладовке.

Папахен, заявив, что он всё понял, выставил меня прочь. Я вручила ему горшок (чтоб не забыл) и вышла. Гномка, которая меня привела сюда, стояла возле стены, старательно в неё вжимаясь.

- Меня зовут Лиля, – мрачно представилась я. – А тебя?

- Грэта.                                                   

- Здорово. Ты чем занимаешься?

- Горничная я.

- Ух ты, здесь и слуги есть?

- Конечно, – Грэта явно начала успокаиваться. – Это же княжеская часть подземелий. Мы тут работаем. Это куда почетнее и, главное, чище, чем шахты.

- Женщины – и в шахтах? – неприятно удивилась я.

- Нет, что вы! В шахтах и мастерских мужчины. Женщины, конечно, могут. Им любая работа разрешена. Но кто ж в своём уме в шахту полезет? В ювелирные мастерские или столовые – еще куда ни шло. Но в княжеской части лучше все равно.

- А где ещё женщины работают?

- Женщина работать не должна! – провозгласила гномка. – Она должна рожать и воспитывать детей. А мужчина ее обязан содержать.

- Неплохо, – хмыкнула я. – А ты чего работаешь?

- Так мужики совсем обурели, – со вздохом призналась Грэта. – Не хотят жениться. Нет, я, конечно, могла с родителями жить, но где ж там мужа-то найти? Здесь гости, советники всякие, мастера... на крайний случай повара можно отхватить. Тоже неплохо, он готовить будет.

- Какая прелесть, – пробормотала я, оглядывая новую знакомую с ног до головы. – Твоим планам можно только позавидовать.

Интересно, Грэта считается красивой? Ростом она ниже меня, а весом раза в полтора больше. И грудь у нее монументальна. Большая женщина, широкой... эээ... души, сразу видно. А еще у нее красивые серые глаза, широкие чёрные брови и еще одни брови... ну ладно, намек на брови. Под носом. Так. Если все гномки столь же прекрасны, то я чересчур худа для них?

- Грэта, а ты можешь отвести меня к маме, в смысле, к княгине Алле? И да, расскажи мне по дороге, что там у Генриха за вторая жена была?

Грэта немного помялась, поморгала... и выложила всю папашину биографию.

Сначала он женился, как и полагается порядочному цвергу, лет этак в шестьдесят. Родили сына, жили... нормально жили, как все. Женщины у цвергов рожают мало и трудно. Жена Генриха умерла во время вторых родов. Ребёнок тоже не выжил. Князь Алмазный погоревал, да и женился второй раз. А чего бы и нет – денег у него столько, что он и не одну жену прокормить сможет, зато на него не охотится каждая половозрелая женщина. Вторая жена за двадцать лет брака так и не понесла. К тому же произошёл несчастный случай с сыном Генриха – играли с мальчишками в заброшенной штольне, что-то взрывали... В общем, был обвал, погибли все дети. Огромное горе для клана Алмазных. Думаете, тут папахен вспомнил про Лилю? Неа. Он срочно развёлся со своей женой и устроил... млин... секс-марафон, короче. Ему нужен был ребёнок, и та, кто родила бы – стала бы княгиней. Но, несмотря на работающее хозяйство, детей не получалось. Наконец, Генрих догадался обратиться к врачам. Те развели руками и сказали: не иначе, как проклятье, Генрих Скольдович. Ничего не знаем, не понимаем. Но руны наши говорят, что деток у вас больше не будет. Папаша решил не сдаваться – в конце концов, у него есть артефакт, который в другие миры проход открывает. Увы, врачи другого мира сказали то же самое. Детей у Алмазного больше не будет. Что-то там с вредным излучением связано. И нет, это не лечится.