Я медленно окинула взглядом её идеальную фигуру, нерешительно застывшую у двери. Позволила себе насладиться замешательством своей примы, сощурив глаза и склонив голову набок.

Пришла она ко мне довольно дерзкой. Её мало заботил тот факт что я, по сути, спасла её жизнь. Списать на недалёкость не вышло бы – глупой Лена явно не была. Что ж, жизнь научила меня ломать хребет и более борзым.

– Подойди, – постучав ногтями по столу, спокойно приказала я.

Знала, что сейчас события двухгодичной давности вновь пронеслись ускоренным реверсом в её сознании. И вспоминала она вовсе не абстрактную угрозу удушения чулком – ведь этого с ней не случилось. Я выбила из неё дурь и пафос очень оригинальным способом. Пусть это и обошлось мне впоследствии в неплохую сумму, были убиты все зайцы одновременно.

Я получила идеальную работницу. Никто больше не осмеливался играть против меня и саботировать мои же правила. А затраченные средства Лена вернула довольно скоро.

Вот она – стоит передо мной, стараясь не смотреть в глаза, внешне спокойная, холодная, и лишь неестественно прямая осанка выдаёт внутреннее напряжение.

– Нагнись, – шепчу почти ласково, прожигая взглядом, лишая выбора.

Она всё–таки вздрагивает, когда моя ладонь ложится на её скулу. Внешне ничего не видно, но пальцы ощущают тонюсенький шрам. Лена сглатывает набежавшую слюну, и я слышу, как её сердце ускоряет ритм от страха.

– Что сказал доктор?

Она отвечает не сразу. Собирается с силами, делает над собой титанические усилия, зная, как я не люблю долгого ожидания.

– В... Виктория, он... сказал, что мне нужна будет ещё одна лазерная шлифовка. Но не ранее июня...

Одобрительно похлопываю свою лучшую девочку по скуле. Два года назад я провела по её красивому лицу битой гранью коньячного бокала. Не потому, что была пьяна или оборонялась подручными предметами. Я сделала это осознанно. Перед этим спокойно выслушав оскорбления в свой адрес от девчонки, всерьёз полагающей, что её красота будет сама по себе индульгенцией. Переспросив группу поддержки – других работниц эскорта – согласны ли они с Леной. Дала им около пяти минут торжествовать мнимую победу, наблюдая, как быстро гордыня убивает инстинкт самосохранения. Ждала, когда пребывавшая в полном триумфе Лена перестанет видеть края дозволенного, и ждать не пришлось. Она сама подошла ко мне. Шоу для толпы продолжалось: на этот раз девочка совсем потеряла ориентиры, обещая затащить Михаила в постель и стать со временем новой мадам Милевской.

Подобные выступления к тому времени стали для меня привычным делом. Я гасила и не такие. Поэтому не ищите для меня оправдания и не пытайтесь обелить намерения самозащитой либо необходимостью удержать авторитет. Я знала, что делаю. Просчитала всю шахматную партию наперёд, не оставив права на ненужные эмоции.

Допила ром, спокойно выбрала наиболее приемлемый угол стола, о который и разбила пустой бокал. Лена не успела опомниться. То ли не понимала, что я делаю, то ли думала – блефую. Даже не сразу осознала, что произошло, в отличие от завизжавших товарок. А когда поняла, что личико безнадежно подпорчено, рухнула в обморок.

Я же в тот момент испытывала что-то сродни дзэну. Даже слизала мелкие капли крови с острой грани расколотого бокала под очешуевшими взглядами членов этого глупого «Восстания Спартака». А потом, не дав им опомниться, объявила о новых, ужесточённых правилах. Обязала работать месяц бесплатно, иначе – сдаю доблестной полиции, им латать статистку надо. Больше не крышую.

Никто не хотел загреметь за проституцию. Вылететь с такого тёплого места – тем более. Отвернулись от вожака своей стаи за секунды. А что касается Лены, у меня на неё были огромные планы. Уже на следующий день она сидела в моём кабинете. Сломленная, опустошённая, с забинтованной половиной лица. Я прекрасно знала, что отобрала у этой девчонки самое ценное. Не семью, не возлюбленного, не деньги. Я забрала её красоту. Это то, что доконало девчонку за считанные минуты.